Ухватив его за закатанный рукав рубашки, потащила на кухню. Заставила промыть рану под краном.

— Кевин пока справится один, ничего страшного. Все на музыку переключились, — приговаривала она, перебинтовывая раны. — На рубашке брызги остались. Вот здесь, на рукаве. Говорили же тебе, дома Армани оставить.

— Это Хьюго.

— Чего? — не поняла Тэмми.

— Хьюго Босс, говорю, — вздохнул он, сжимая здоровую руку в кулак. Ну он задаст этой вертихвостке! Пришла, чтобы на его глазах развлекаться с другими! Вот же зараза!

Едва вышел с кухни, как его глаза принялись искать ее в толпе. Нашел и даже успел заметить, как она отставила в сторону пустой бокал. А он, вообще-то, больше ей не наливал.

Но не успел возмутиться, как девица подскочила со своего места и отправилась на танцпол. Затерялась в дергающейся толпе, он только и видел, что ее черноволосую макушку и тонкие руки, которые она задрала вверх.

“Калиостро” отжигали, и бесноватая молодежь тоже. Алекс чувствовал себя совершенно отвратно, со смесью злости и невольного восхищения наблюдая за тем, как цыганка танцевала в толпе. Танцевала она здорово. Открыто и легко, ни капли скованности в ее движениях. Танцевала и счастливо улыбалась так, что он как завороженный уставился на ее плавные движения. Но вот к ней пристроился какой-то мудлан, и он не выдержал. Сорвался с места, игнорируя предупредительный оклик Тэмми в спину.

— Руки убрал, — гаркнул белобрысому парню в лицо, отшвыривая его лапы с ее талии.

— Эй, ты обалдел? Какого черта? — возмутился тот, но Алекс не обратил на него внимания.

Все это время неотрывно смотрел на Диану. Та даже не смутилась, с блаженной улыбочкой дальше принялась танцевать, вращаясь вокруг своей оси.

Ну точно получит по заднице, отрешенно подумал Алекс, стряхивая с себя руку белобрысого.

— Говорю, ты кто такой вообще?

— Брат ее, парень, муж. Что хочешь придумай, а отсюда испарился нафиг.

Услышав это, она вдруг остановилась, прыснула и принялась смеяться. От ее насмешки парень не выдержал, сорвался. Ухватив ее за руку чуть выше локтя перебинтованной ладонью, он, не обращая внимания на собственную боль от порезов, потащил поддатую девицу на свежий воздух.

— С ума сошел? — воскликнула она, когда он силой вырвал ее сумочку и зашарил там в поисках гардеробного номерка.

Получив ее пальто, заставил надеть и повел на улицу.

— Торнхилл, ты что себе позволяешь? Я танцевала и никого не трогала, что за бес в тебя вселился?

— Не многовато хлещешь? — вопросом на вопрос ответил он.

— Это мое дело. Я чувствую себя отлично, а ты ведешь себя крайне странно.

— Этот прилизанный франт тебя всю облапал, а ты как будто и не против, — обвиняющим тоном заявил он.

— Тебе-то что за дело? Ты мне не брат, не парень и не муж, — фыркнула девушка. — Что за заботливое участие?

— Я думал он тебя достает.

— Никто меня не достает, кроме тебя. Я отлично проводила время, пока ты не вмешался.

Поежившись от холодного ветра, она поплотнее запахнула полы пальто, глядя на него с недовольством.

— Ты рискуешь найти приключения на свою пятую точку!

— Послушай, чего тебе надо? — нахмурилась она. — Я думала между нами наконец-то возникло взаимопонимание. Думала, что наконец-то сможем нормально общаться и, возможно, даже станем друзьями…

— Друзьями? — процедил Алекс, скрестив руки на груди и наступая на нее. — Какими, черт возьми, друзьями?

Противно усмехнулся.

Невольно попятившись от него, Диана уткнулась спиной в кирпичную стену и уставилась на него, ее нижняя губа дрожала от обиды. А он навис над ней мрачной тенью, оперевшись ладонями о шершавый кирпич по обеим сторонам от ее головы, спрятав ее в кольце своих рук.

— Извини, я думала… Может, мне послышалось…

— Я не хочу быть гребанным, аморфным другом, подающим салфетки во время истерик и шляющимся с тобой по магазинам.

— Так чего ты хочешь, не пойму? — с вызовом бросила ему в лицо. — Скажи, чего ты хочешь?

— Тебя хочу, — заявляет парень. — В свою жизнь обратно.

— В роли прислуги? — с сарказмом спросила она, ее темные глаза недобро сверкнули. — У меня есть работа. Да и в деньгах теперь не нуждаюсь.

— Что ты несешь? Какая прислуга?

— А в какой роли, Алекс? Кем я могу вернуться в твою жизнь?

На ее щеках уже устроился холодный румянец, ветер трепал волосы, а он даже не чувствовал погоды.

Без тени смущения смотрел прямо на нее, ровно ответив:

— Моей девушкой.

Не удержавшись на каблуках и съехав вниз по стене, Диана начинает заливисто смеяться. Ее смех звучал для него настоящим ударом. Как будто ремнем хлестали его.

— И что смешного, позволь спросить? — зло пнул жестяную банку у стены. С характерным хлопком та улетела на тротуар.

— Ты сейчас серьезно? — опешила она, глядя на него снизу вверх.

Он не мог понять ее тон. Удивлялась ли она тому, почему ему все это не кажется смешным или его признанию.

— Да.

— И ты решил, что признавшись вот так… Да что-то я и не слышала никакого признания… Думал, я к ногам твоим упаду? После всего, что было?

— Я знаю, что я вызываю в тебе эмоции.

— Этого достаточно?

— Когда мы целовались…

— Нет-нет, замолчи! Это абсурдно! Мы целовались, когда мои нервы и так были на пределе. Я творила не пойми что. Да, я не скрою! Мне понравилось с тобой целоваться! Но. Алекс. Я не могу вернуться в твою жизнь. Времена детской влюбленности давно прошли.

— Я знаю, что прошу о невозможном! Знаю, что портил тебе жизнь, здорово портил. Но я прошу, дай мне шанс!

— Ты прав, ты просишь о невозможном! — воскликнула она, поднимаясь на ноги и отталкивая его от себя.

И тут из-за угла выплыла до боли знакомая компания, злорадно улыбаясь. Ну разве что Эмили Эванс была бледна и непривычно молчалива.

— Какие люди! И без охраны! — зубоскалясь, протянул Янг. — Миллиардерши теперь не в Куршевель летают, а на Падисон Драйв ошиваются. Как и мы, простые бедные люди. Ребята, кажется, мы стали свидетелями знаменательного события — поломойка отшила нашего прынца.

ДИАНА

Торнхилл раздраженно прорычал себе под нос, ястребом оборачиваясь на реплику Янга. Я и вовсе застыла у стены. Только их тут не хватало.

Сразу же почувствовала, как ненависть побежала по венам, отравляя кровь. Думала, отомщу и легко вышвырну из своей памяти. Но нет. Жизнь бьет по лицу, не дает выдохнуть или даже потерять сознание. Держит твой разум, чтобы ты сполна ощущал всю боль. Я ощутила. И сильно изменилась.