(6)

Дом казался пустым. Вокруг не было ничего, кроме остатков ветхой изгороди, ржавых бочек и примостившегося на одной из них черного ворона. Ворон не двигался, глядел внимательно на приближавшихся людей.

— Странно, — сказала Нюта. — Я думала, в Африке они не живут. Может, он на зимовку прилетел?.. Нет, сейчас ведь не зима, правильно, и вороны, кажется, не летают зимовать, а, папа?

Павлу птица показалось огромной. Когда она взмахнула крыльями, поднимаясь в воздух, свет словно померк. Далеко не улетела — села на крышу, рассматривая оттуда пришельцев.

«Правильно, — думал он. — Чует смерть».

В голове начинало кружиться. «Ранение-то пустяковое», — сказал он себе. Черт возьми, после и не таких травм люди выживают. Сколько было случаев на войне, когда солдаты собирали собственные кишки, вывалившиеся из распоротых животов. Их зашивали, и они жили дальше. Возможности человеческого организма в экстремальных ситуациях поистине беспредельны. Только вот есть один нюанс — мы в Африке, и здесь очень легко подхватить инфекцию. Похоже, именно это и произошло. Что теперь делать? Возвращаться в поселок нельзя — наверняка, их там уже ждут. Долго он не протянет, это тоже очевидный факт. Что ж, кто-то говорил, что во всем нужно видеть хорошую сторону. Вот он, в прошлом советский ученый, загибается от заражения крови в африканских джунглях… Ну, что ж, наверное, это лучше чем…

— Что за страна?

— Народно-Демократическая Республика Маконго, бывшая Восточная Родезия! В пятидесятых освободилась от протектората Великобритании, с тех пор там произошло порядка семи переворотов, пока ее маленький, но гордый народ не призвал на помощь нашу страну…

— Все понятно! — усмехнулся Розен. — Очевидно Нюте там не место!

— Напротив, — возразил Баренцев. — Я говорил совершенно серьезно. С тех пор, как янки поставили страну под контроль — там тишь да гладь. Революционеры перебрались в соседние страны, как тараканы из квартиры, где поработали дезинсекторы. Никому не хочется разделить участь Че Гевары!

— Черт возьми! — не мог удержаться Павел. — Вас послушать, Нил, так можно подумать, что вас радует эта всемирная американская экспансия!

— Я радуюсь тому, что вы и Нюта будете в безопасности, — парировал тот.

— Тебе плохо? — Нюта посмотрела отцу в лицо.

— Послушай, — сказал он, — главное — оторваться от них. Если задержимся, погибнем оба…

— Нет, нет! — она замотала головой. — Ты не можешь умереть.

— Они…

— Не говори ничего! — попросила она, и он действительно замолчал, пораженный тем, как это было сказано.

В ее голосе была уверенность. Та уверенность, для которой, как ему казалось, не было никаких причин. «Может быть, — подумал Павел, — она немного не в себе от случившегося». Но лицо Нюты было спокойным, и когда она заметила его испытующий взгляд, то добавила:

— Со мной все в порядке, не бойся…

Она наклонилась к нему совсем близко, так близко, что он почувствовал ее дыхание на своем лице. В этом было что-то глубоко интимное, так что Павел на мгновение испугался…

— Я не дам тебе умереть! — слышал он уже сквозь дымку, в которую проваливался…

«Спасения нет», — повторял он перед тем, как провалиться в забытье, и эти слова продолжали звучать снова и снова в его мозгу. О чем они — о спасении жизни или души? С жизнью ему придется расстаться. И чем короче будет агония, тем лучше. Лучше для всех — для него, потому что нет смысла продлевать мучения, раз надежды нет. И для Нюты, потому что тогда у нее остается небольшой, но все-таки шанс. Время остановилось, он не мог сказать даже приблизительно, сколько времени прошло, прежде чем он снова открыл глаза, но свет, который он увидел, не был тем светом, который встречает нас на другой стороне. Это был свет африканского утра. Нюта сидела рядом, привалившись спиной к стене. Она спала, рот был слегка приоткрыт. Возле руки лежал нож с темными пятнами на лезвии. Павел протянул руку и взял его. Это была ржавчина — не кровь. Никто не побеспокоил их в этом сомнительном убежище.

Интересно, сколько времени прошло? И что с ним? Он ощущал слабость, голова кружилась, когда он откинулся на подушку. Но это была слабость выздоравливающего. Он понимал, что все позади, что он не умрет от заражения. Там, снаружи, их могли подстерегать снайперы, вороны, гиены… Но это был уже другой вопрос.

Он почувствовал, что снова проваливается в забытье, но теперь он засыпал умиротворенный. Откуда-то возникла уверенность, что все будет хорошо. Теперь все будет хорошо.

Хозяин дома вернулся к полудню вместе с женой. Это был рослый туземец — те, что попадались до сих пор на глаза Нюте, отличались низким ростом. «Может быть, он из другого племени», — подумала она, но выяснять не стала. Объяснялись на английском, негр сказал, что его зовут Ату. Это было сокращение длинного имени, которое Нюта при всем желании вряд ли смогла бы повторить. Диалоги с Ату были более чем лаконичны — его словарный запас был, мягко говоря, ограничен.

Его жена, похоже, была той же породы, что и остальные аборигены — маленькая, щупленькая женщина с большими глазами. Нюта невольно подумала о том, как она уживается со своим гигантским супругом. В интимном плане. И тут же устыдилась неуместных мыслей.

В руках у хозяина была винтовка, под стать ему самому, огромная — какой-то раритет столетней давности.

Он прошел в дом и, ничего не говоря, осмотрел Павла. Покачал головой. Было ясно, что он считает — часы раненого сочтены.

— Он не умрет, — выдохнула Анюта.

Он посмотрел на нее пристально, потом на дверь, словно высматривая предполагаемых преследователей. «Конечно, — подумала она, — он сразу обо всем догадался. Он же охотник или что-то вроде того и сразу понял, что это за рана. А раз мы не обращаемся в юрод, значит, у нас проблемы».

Вопреки ее опасениям, договориться удалось легко. Хотя она ни слова не сказала о преследователях, Ату все понял. Нюта показала деньги. Вопрос был решен.

— Нюта, — повторила несколько раз его жена и улыбнулась. Имя ей явно понравилось.

«Теперь в африканской саванне будут бегать маленькие Анюты, — подумала девушка. — Если только им позволят традиции».

Женщина принесла воду для кипячения и, кивнув, оставила ее вдвоем с Павлом.

Когда-то в детстве Нюта восхищалась Ливингстоном. Но попасть в конце двадцатого века в подобную переделку — оказывается, романтики в этом немного.

Она осмотрела окрестности. Дом стоял недалеко от края леса, вокруг расстилалась классическая саванна — редкие деревья. Если кто-нибудь нагрянет, его можно будет заметить издалека. Только следить нужно все время.

«Ату пугающе догадливый — словно мысли читает, — подумала Нюта, — взял на себя наблюдение».

Когда хозяина не было, она сама выходила на порог регулярно, чтобы осмотреть окрестности. За сутки это превратилось в привычку. Но что они, в самом деле, будут делать, если возникнет угроза — об этом она предпочитала не думать. Павел был совсем слаб, порой он не понимал, где находится. Нюта была счастлива уже только оттого, что он узнает ее. В конце концов, она оставила бесцельное наблюдение, понадеявшись, что все как-нибудь решится само собой. Правда! до сих пор ей не слишком везло — неудачная афера с проклятым колье, Асуров, чеченцы… И вот сейчас у нее на руках умирает близкий человек. С другой стороны, из всех неприятностей она вышла, как говорится, не замочив ног. И Павел еще жив.