Следом за ним в вестибюль вошел сам Андропов. Увидев Ребуса, он замедлил шаг и прищурился, гадая, где они могли встречаться. Ребус продолжал как ни в чем не бывало двигаться к выходу. Приблизившись к Андропову на несколько шагов, он слегка наклонил голову в знак приветствия.

— А я думал, вы вернулись домой, — проговорил Ребус как можно небрежнее.

— Я решил задержаться еще на несколько дней, — ответил Андропов без малейшего акцента. Судя по выражению его лица, он никак не мог понять, кто перед ним.

— Я — знакомый мистера Кафферти, — напомнил Ребус.

— Ах да, конечно…

Водитель уже стоял рядом с Ребусом — опущенные руки сложены впереди, ноги слегка расставлены, центр тяжести чуть смещен вперед. Поза была достаточно характерной, чтобы признать в нем не только шофера, но и телохранителя.

— На несколько дней?.. — повторил Ребус. — Собираетесь развлечься, или у вас здесь еще какие-то дела?

— Наибольшее удовольствие я получаю, решая деловые вопросы. — Эта фраза прозвучала так, словно Андропов уже не раз ее повторял и ожидал в ответ смеха или улыбки. Ребус постарался оправдать его ожидания.

— Вы видели сегодня мистера Кафферти? — спросил он.

— Простите, я позабыл, как вас зовут.

— Джон, — подсказал Ребус.

— И что же связывает вас с мистером Кафферти, Джон?

— То же самое мне хотелось бы спросить у вас, мистер Андропов, — сказал Ребус, решив, что разоблачен, и дальше играть в кошки-мышки бессмысленно. — Нет ничего плохого в том, чтобы водить компанию с богатыми и влиятельными и принимать заигрывания политиканов всех мастей и убеждений, но, когда начинаешь встречаться тет-а-тет с профессиональным преступником вроде Кафферти, нужно быть поосторожнее.

— Я видел вас возле муниципалитета! — Андропов поднял вверх палец в черной перчатке. — И возле отеля тоже…

— Я из полиции.

Ребус предъявил свое удостоверение, и Андропов внимательно его изучил.

— Я что-нибудь нарушил, инспектор?

— Неделю назад вы встречались здесь с Джимом Бейквеллом и Моррисом Гордоном Кафферти…

— Допустим. И что?

— Одновременно с вами в баре находился еще один человек — ваш соотечественник, поэт Федоров. Меньше чем через двадцать минут после того, как он вышел из бара, его убили.

Андропов согласно кивнул:

— Это настоящая трагедия, инспектор. Мир остро нуждается в поэзии и в поэтах, ведь они властители наших умов.

— Я бы сказал, что в этой области у них имеются конкуренты.

Андропов предпочел пропустить его замечание мимо ушей.

— Уже несколько человек, — сказал он, — сочли необходимым предупредить меня, что ваша полиция видит в нападении на Александра нечто большее, чем простое уличное ограбление. Скажите, инспектор, что, по вашему мнению, с ним произошло?

— Об этом нам лучше поговорить в участке. Не согласитесь ли вы как-нибудь заглянуть к нам на Гейфилд-сквер?

— Не думаю, инспектор, что вам удастся извлечь из беседы со мной что-то полезное для следствия.

— Иными словами, вы отказываетесь.

— Позвольте мне высказать свою версию. — Андропов шагнул ближе, телохранитель повторил его движение. — Cherchez la femme,[15]инспектор.

— Что конкретно вы имеете в виду?

— Вы не говорите по-французски?

— Я знаю, что означает это выражение. Мне просто не понятно, на что вы намекаете. Или на кого…

— В Москве у Федорова была репутация, гм-м… большого любителя юбок. Как вам, вероятно, известно, одно время он преподавал в университете, но был вынужден оставить эту работу из-за обвинений в неподобающем поведении. По-видимому, соблазн оказался слишком велик: молоденькие студентки, знаете ли, и чем моложе, тем лучше… А теперь прошу меня извинить. — Андропов сделал движение к бару.

— Торопитесь к своему дружку-гангстеру? — предположил Ребус, но Андропов не обратил на его слова ни малейшего внимания.

Телохранитель последовал за хозяином; он, однако, счел необходимым обернуться и бросить на Ребуса угрожающий взгляд. Мол, не дай тебе бог встретиться со мной в темном переулке…

Ребус ответил взглядом, исполненным не менее грозного смысла: «Вы оба у меня в списке подозреваемых, приятель, и ты, и твой босс»…

Оказавшись, наконец, на улице, Ребус вдохнул морозный и свежий ночной воздух и решил, что пойдет домой пешком. Вскоре он, однако, почувствовал, что его сердце отчаянно колотится, во рту пересохло, кровь пульсирует в висках. Не желая сдаваться так скоро, Ребус прошел еще несколько сот ярдов, и только потом остановил такси.

Инженера-звукооператора из студии Риордана звали Терри Гримм, а секретаршу — Хейзл Хармисон. Оба выглядели потрясенными и подавленными, и оснований для этого у них было предостаточно.

— Мы просто не знаем, что нам теперь делать, — поделился своими тревогами Терри. — Кто заплатит нам в конце месяца? И как быть с заказами?..

Шивон согласно кивала. Гримм за микшерным пультом нервно крутился из стороны в сторону вместе с креслом. Хармисон стояла у своего стола, скрестив руки на груди.

— Возможно, мистер Риордан что-то предусмотрел… — проговорила Шивон, хотя никакой уверенности в этом у нее не было.

Слишком уж неожиданным и ужасным было то, что случилось. Тодд Гудир с интересом разглядывал многочисленные кнопки, переключатели, рукоятки и ползунковые регуляторы на пульте. Накануне вечером, пока они сидели в пабе, Хейс несколько раз намекнула Шивон, что сегодня ее должны сопровождать либо она, либо Тиббет. Филлида вела себя так настойчиво, что Шивон помимо своей воли задумалась, уж не привлекла ли она Гудира к расследованию только затем, чтобы избавиться от необходимости выбирать между двумя младшими детективами.

— Кто-нибудь из вас, — спросила она осиротевших работников «Риордан студиоз», — имеет право подписи на финансовых документах?

Хейзл Хармисон покачала головой:

— Чарли был не настолько доверчив.

— Значит, вам нужно поговорить с вашим бухгалтером.

— Он уехал в отпуск.

— Разве в фирме никого больше нет?

— А больше никого и не нужно. — Терри Гримм снова принялся раскручивать кресло, на котором сидел. — Чарли был мастером на все руки, да и я, в общем, тоже…

— Я уверена, в конце концов все как-нибудь образуется, — сухо сказала Шивон, которой надоело их нытье. — Скажите-ка мне лучше, не хранил ли мистер Риордан здесь, в студии, какие-нибудь записи или копии записей? Часть пленок, которые находились у него дома, нам удалось спасти, но немало кассет, к сожалению, сгорело. А на них могло быть что-то важное.