– Ну конечно. Мы обе с тобой ведьмы Железного Леса.

– Женщины-тролли из Ярнвида, – выдохнула женщина. Великанши из древних преданий. Она вспомнила об остатках каменного фундамента и следом, конечно же, о девочке-призраке. – А что случилось со всеми остальными?

– Когда ты так и не вернулась, они ушли в другие места. Или умерли. Это было так давно. – Волчица покачала головой и опустила её на передние лапы. – Я даже не помню, почему ты вообще ушла, но я осталась, чтобы защитить других. А потом они разбрелись кто куда, и я тоже покинула Лес.

Ангербода почувствовала, как в груди внезапно укололо, но не смогла бы точно описать, из-за чего.

– Мои воспоминания затянуты туманом… Я так стара, – продолжала волчица. – Сейчас я мечтаю лишь об одном – обрести покой в смерти.

– Прекрасно понимаю, – с чувством ответила ведьма. – Могу я спросить, как тебя зовут?

– Не думаю, что у меня когда-либо было имя, а сейчас уже всё равно слишком поздно переживать об этом, – сказала новая знакомая. – А как мне к тебе обращаться?

– В моих странствиях меня называли Хейд.

– Но это ведь не твоё имя. Как ты сама себя называешь?

Женщина немного подумала, прежде чем сказать:

– Ангербода.

– Вестница скорби, – развеселилась волчица. – Уверена, что выбрала это имя не в то время, пока творила сейд? Мне оно кажется довольно пророческим.

– Полагаю, что нет, – с улыбкой ответила ведьма. Затем она снова посерьёзнела. – Как я хотела бы, чтобы и сейчас у меня получилось вновь творить сейд. Это помогло бы мне докопаться до сути вещей.

– Что ж, возможно, я смогу помочь. Я кое-что поняла во время твоего рассказа, – сказала волчица. Она подняла голову и встретилась взглядом с Ангербодой. – Во-первых, голос в твоей голове – тот, что вернул тебя, когда ты погрузилась в бездну слишком глубоко, – это ты сама.

– Я, – недоверчиво повторила женщина.

– Ты, какой была прежде. Какой должна быть. Матерью-Ведьмой. Мне кажется, что этот голос – часть тебя, которая вернулась к свету. Та часть, которую ты потеряла, будучи Гулльвейг, та часть, которую ты никак не можешь вспомнить. Она – ты сама – привела тебя ко мне, чтобы мы воссоединились. Тебя привела сюда твоя интуиция.

– Но… этого не может быть. Он просто не может… являться мной же. Или всё-таки может?

– А почему нет? – удивилась волчица. – Скажи мне, что ты чувствовала, когда пребывала в забвении?

– Мне было удобно, – прошептала Ангербода. – И безопасно. Я чувствовала себя могущественной. И мне не хотелось покидать то место. – Она вздрогнула. – Но также я ощущала и бездонную пропасть под собой. Интересно, что произойдёт, если я отправлюсь туда по собственному желанию, а не под принуждением Одина – если я добровольно решусь на это… Но, к сожалению, правда в том, что мне страшно спускаться туда снова. Боюсь, на этот раз я утрачу там саму себя.

– Почему? Использовать эту силу – значит раскрыть свой истинный потенциал. Снова стать самой собой. Я не сомневаюсь, что это следующий шаг, который Мать-Ведьма предложит тебе сделать, – направиться в глубины собственного сознания, туда, где таится твоя сила. Ты поступила бы глупо, отказываясь использовать все имеющиеся возможности, особенно после того, что ты мне только что рассказала.

– Ну что тут сказать… К несчастью для неё – я имею в виду, для меня, – я не буду совершать никаких путешествий такого рода в ближайшее время, так как у меня всё ещё не выходит творить сейд.

– Да, это загвоздка, – задумчиво протянула волчица. – Тебе нужен сейд, чтобы обрести свою истинную силу, а истинная сила понадобится, чтобы спасти свою дочь.

– Но для чего конкретно мне потребуется эта сила при спасении Хель? Я даже не понимаю, что именно мне нужно будет сделать, не говоря уже о том, как это сделать.

Волчица снова опустила голову на лапы и слегка фыркнула.

– Напомни мне ещё раз, с чего начнётся конец миров?

– С зимы, что продлится три года, – сказала Ангербода, вспоминая своё видение, – в течение которой во всех мирах вспыхнут войны, что погубят множество живых существ. Потом волки, преследующие солнце и луну, настигнут свою добычу, погрузив миры во тьму. Иггдрасиль задрожит, и все узы, сдерживающие хаос во вселенной, разорвутся…

«Включая те, что удерживают моих сыновей», – подумала она, хотя до неё ещё не доходили новости, что Фенрира посадили на цепь, да и местом заточения Ёрмунганда было целое море.

– …Затем асы и ётуны сойдутся в битве, и огненный великан Сурт сожжёт все сущее дотла. И из пепла возродится новый мир.

– Понятно, – пробормотала волчица. – А кто-нибудь выживет?

Ангербода боролась с желанием закатить глаза.

– Некоторые из молодых богов – да. Но я не знаю, как они… – Она запнулась. – Я не знаю, каким образом они выживут.

– А твоя дочь не будет участвовать в битве, так?

– Я этого не видела, но… – осторожно произнесла ведьма. – Послушай, есть ещё кое-что. Я знаю, как умрёт сын Одина, Бальдр, – с этого всё и начнётся. Он будет убит стрелой из омелы, выпущенной рукой его собственного брата. И раз я знаю об этом, то и Один тоже. И если он не попытается предотвратить это, то позволит своему собственному сыну погибнуть… Но в то же время, после того, как все остальные боги будут убиты в последней битве, Бальдр возродится в новом мире. Получается, Один всё равно останется в выигрыше, да? Потому что его сын в итоге выжил. Но как? Как хоть кто-то может выжить в огне Сурта? Он должен выжечь все миры, даже царство мертвых.

– Тогда это просто замечательно, что у твоей дочери есть мать, которая пережила сожжение не один раз, а целых три, не правда ли?

Ангербода уставилась через костер на волчицу, а та в ответ на неё.

– Вот оно, – выдохнула женщина. – Вот и разгадка. Нужна какая-то защита от огня. Что-то вроде щита или… – Но затем надежда в её глазах угасла. – Но как мне удалось пережить пламя, будучи Гулльвейг? Я действительно умирала трижды или я просто каким-то образом смогла защитить себя?

– Это хороший вопрос, который следует задать самой себе, – сухо сказала волчица, глядя на неё огромными и блёклыми в свете костра глазами. – Возможно, первым делом тебе нужно вновь научиться творить сейд. И дальше уже думать.

– Ты не ошибаешься в этом, друг мой, – согласилась Ангербода. На неё неожиданно свалилась невероятная усталость от всех сегодняшних разговоров и мыслей, но в то же время её разум гудел от открывшихся перед ней возможностей. – Мне кажется, чтобы вернуть себе силы, мне ни к чему возвращаться в пещеру. Что-то подсказывает мне продолжать мои странствия.