Потому что чего там, в самом-то деле… Все свои. Как говорил, снимая штаны при посторонней даме, чеховский помещик Грябов: «Это, брат, ей не Англия!»

С подобной десакрализации бытовой морали начинался, наверное, упадок Римской империи. Точнее, тут-то он и стал вдруг очевиден. Вчера трепетали за гектар до Капитолия, сегодня впервые безнаказанно вошли под фронтон, а завтра, глядишь, пишут гадости на колоннах и мочатся со ступенек…

Причем — это уже моя личная гипотеза — делали все это никакие не варвары, а вчерашние законопослушные римские плебеи, в одночасье узнавшие, что последние двенадцать цезарей были сволочами один хуже другого, а тринадцатого вроде как не будет вовсе… Вот и решили посильно отметить наступившую свободу. Сенаторы уже давно торговали Римом в особо крупных размерах, легионеры понанимались к гуннам и слиняли на окраины империи бороться за ихнюю независимость… Остановить одичание Вечного города было некому. Да и нечему.

Не хочется о грустном, но Аттила пришел туда фактически как свой к своим. Он быстро восстановил дисциплину и приподнял производительность труда. И благодарные горожане ботали на своей новой фене, от которой Цицерона разбил бы на месте паралич, что, мол, этот с низеньким лбом хоть и суров, но по-своему, по-варварски, справедлив. И потом: с нами, с римлянами (говорили они), по-другому нельзя…

И, возможно, были правы.

Это я к тому, что, когда в ресторан Дома актера входит, встречая молчаливое понимание, детина в тренировочных штанах и кроссовках на босу ногу, из этого ресторана надо уходить.

Борьба с Пышками

В ночь на четверг они объявили войну проституции в Москве, но никого не нашли. «Ни одной единицы», как выразился один гуманитарный сержант в телевизоре.

— Как же так? — удивился корреспондент, в предыдущие ночи легко и в великом множестве находивший тружениц пола вдоль Садового кольца.

— Наверное, кто-то их предупредил, — подумав, осторожно предположил сержант.

Он далеко пойдет с его дедуктивным методом.

Щас обуемся и пойдем искать врага, пробравшегося в ряды наших жегловых-шараповых.

А лучше поедем — вот на этой на патрульной машине, которая каждый вечер сто пятнадцать раз проезжает мимо женских табунов в подворотнях, а на сто шестнадцатый заезжает туда и везет девушек в отделение милиции на «субботник».

Недавно такой «субботник» хотели устроить одной моей знакомой: у нее муж иностранец, так она расслабилась, забыла, где находится, и вышла вечером на улицу столицы нашей Родины — хорошо одетая и без паспорта. Ну, ее и забрали в восемьдесят восьмое отделение милиции, посадили в т. н. «обезьянник» (клетку для задержанных) и полночи убеждали не строить из себя целку и поработать на коллектив.

Позвонить домой не дали (не в Америке живем), и муж полночи разыскивал жену по моргам и больницам. Он не знал, что она, проститутка, сидит в двух шагах от него, в отделении милиции, и как последняя блядь отказывает стражам порядка.

Правда, это была ночь не на четверг, потому что в ночь на четверг они с проституцией борются — только у них никак не получается, потому что этих самых бабочек все время кто-то предупреждает.

Как бы нам все-таки поймать его, перерожденца?

Я думаю, правильнее всего будет сделать это силами моего родного двадцать четвертого отделения, в помещение которого зимними холодными ночами ходят отогреваться кариатиды среднего возраста, подпирающие собой стены кинотеатра «Орленок» (триста рублей за сеанс).

Или пригласить того безымянного бойца, который рано утром выпал пьяненьким в сисю из милицейского «уазика» неподалеку от памятника Ленину на Октябрьской площади. Этому борьбу с проституцией можно доверить с чистой душой, ибо следом за ним из того же «уазика» на моих глазах выпали три растерзанные девицы плюс одна с фингалом — то есть отчасти боец проституцию уже победил.

…Позже в ту правоохранительную ночь в какой-то подворотне милиции все-таки удалось отловить нескольких неорганизованных «единиц» — и сержант, страшно досадуя, рассказывал корреспонденту, что придется их потом отпустить. Законодательная база, говорил, хромает. Только, сказал, и можем, что оштрафовать за отсутствие регистрации (поклон Лужкову).

Девиц грузили в милицейский автобус и неторопливо расходились по своим чисто конкретным делам угрюмые ребята спортивного вида. С регистрацией у них все было нормально (поклон Лужкову), а «сутенер» — слово иностранное, поэтому к ребятам у милиции претензий не было.

Теперь только бы найти того перерожденца, который предупредил об операции.

Восстановление статус-кво

Всё-таки хорошо, что в этом ненадежном, колеблемом всеми ветрами мире еще существуют вещи, недвижные, как звездное небо надо мной и нравственный закон внутри членов Совета Безопасности.

Обязательно должно быть нечто эдакое, постоянное! Константа хоть какая-нибудь, прости господи, убеждающая в незыблемости мироустройства. В четверг — заседание политбюро. В пятницу — «Поле чудес». Летом — татары.

Увеличение количества констант называется стабильностью.

Ельцин должен бороться с войной в Чечне. Войска — бомбить аулы. ФСБ — ловить Дудаева. Дудаев — давать интервью. Все должно идти своим чередом.

И вот, признаюсь вам, последние полгода я, незлобивый столичный обыватель, жил в неосознанном раздражении: что-то в стране было не так! То есть в общих чертах все было нормально, но какое-то маленькое несоответствие не давало наслаждаться продвижением по пути реформ. Эдакое раздражение зрачка — будто вышел на Пушкинскую площадь, а там Гоголь.

Недели только полторы назад отлегло: Новодворскую привлекли.

Вот оно что! До этого она, оказывается, целых полгода на свободе была, а мы из виду упустили. Чувствовали: что-то не так — и мучились.

Потому что Новодворская должна сидеть в тюрьме. При коммунистах, при демократах, при батьке Махно… Без разницы! В этом — залог спокойствия общества и не-сгибаемый успех правоохранительного органа.

Теперь, когда все встало на свои места, поинтересуемся: за что же ее на сей раз? Это, конечно, ерунда, «за что», тут главное — оттянуться всем законом: ее, Новодворскую, и за пропаганду войны уже привлекали (не Невзорова же!), и за призыв к терроризму, и даже, от большого ума, за отказ от службы в Вооруженных Силах… Но все-таки… как говорил Остап, из чистого любопытства… за что сейчас?

Вы будете смеяться — 74-я! Разжигание межнациональной розни! Вот кто, оказывается, у нас ее разжигает!

Не г-н Барсуков со своими публично озвученными представлениями о чеченском народе; не милиция, введшая в право оборот «лицо кавказской национальности»; и, уж конечно, не полсотни погромных газет, рядом с которыми «Советская Россия» — просто Белоснежка… Межнациональную рознь у нас разжигает Новодворская!

Чем же? Оказывается, одним интервью и двумя статьями (двухлетней давности) — текстами, почти полностью посвященными советскому народу,