Элен сосредоточилась на очистке кирпича, словно не услышала вопрос.

– Да, – наконец сказала она. – Раньше не верила, но теперь верю.

Учительница истории, которая верит в призраков. Разве это не круто? Олив улыбнулась.

– Мне хотелось бы увидеть призрак, – призналась она. – Любого человека, но на самом деле мне больше всего хочется увидеть призрак Хетти Брекенридж.

Элен с новой силой заскребла щеткой по кирпичу и приоткрыла рот, как будто собиралась что-то сказать, но потом передумала и посмотрела на фургон. Нат только что вышел на улицу и направился к ним.

Нат проводил много времени, выслеживая белую олениху, которая продолжала являться ему. Олив думала, как странно, что она всю жизнь провела в местных лесах и много охотилась, но ни разу не видела белого оленя, а этот парень из Коннектикута уже несколько раз сталкивался с этим чудом. Конечно, Олив слышала местные истории, предупреждавшие о том, что нельзя стрелять в белого оленя, если увидишь его. Истории об охотниках, последовавших в лесную чащу за белым оленем и не вернувшихся назад. Раньше Олив думала, что это сказки.

Нат направлялся к ним; он выглядел очень недовольным. Олив собралась с духом и гадала, что она могла сделать не так. Нат по-прежнему относился к ней с подозрением и как будто искал любой повод, чтобы изобличить ее.

По правде говоря, Олив беспокоилась, что у него самого в последнее время не все в порядке с головой. Этот белый олень, или призрачный олень – как его ни назови, – превратился в одержимую мечту, поглощавшую мысли и силы Ната.

Он разместил во дворе камеры для наблюдения за природой. Начал с камеры, купленной в универмаге, а потом заказал еще две штуки в интернет-магазине: дорогие технологические игрушки с датчиками движения и съемкой в инфракрасном диапазоне, которые установил на деревьях вокруг двора, – «для большего покрытия», по собственному выражению Ната. Казалось странным, что он потратил больше тысячи долларов на эти приборы, хотя настаивал на экономном бюджете строительства, но Олив уже давно отчаялась понять, зачем взрослые поступают тем или иным образом. Нат подключил камеры к своему ноутбуку по беспроводной связи, так что мог следить за происходящим в режиме реального времени. Он развесил каменную соль для лизания и разложил специальные брикеты для приманки оленей. В общем, Нат был решительно настроен запечатлеть белого оленя на видео или хотя бы на фото, но до сих пор его усилия не увенчались успехом. Нат сделал отличные снимки скунса, дикобраза и даже койота, но олени ускользали от него.

– Я знаю, откуда взялись эти кирпичи, – сказал Нат, когда подошел к ним. Его лицо было серьезным, губы плотно сжаты.

– Что? – спросила Элен. Олив посмотрела на кирпич, который она держала в руке, продолжая удалять следы известкового раствора.

– Ты оставила открытый поисковый запрос на своем ноутбуке. И страницы, которые ты просматривала, точно посвящены истории… но что это за история? «Донован и сыновья», да? Эти кирпичи происходят оттуда, с той самой фабрики, где случился пожар и погибло много женщин?

Олив посмотрела на следы копоти, покрывавшие ее кирпич, и подумала, могут ли духи умерших вселяться в кирпичи.

– Да, но…

Олив покосилась на Элен и уловила хорошо знакомое виноватое выражение на ее лице. Олив сгорбилась и принялась оттирать кирпич, хотя больше всего ей хотелось исчезнуть. Конечно, можно встать и убежать, но это будет выглядеть слишком странно. Олив ненавидела ссоры между взрослыми. Ее родители часто сорились на кухне, когда Олив сидела за столом, все ниже и ниже опускаясь на стуле, пока не становилась практически невидимой. Однажды она видела, как мама поссорилась с тетей Рили, что выглядело еще более странным, так как они были лучшими подругами. «Тебе нужно пойти», – сказала Рили. Мама отказалась. «Есть вещи, которые не подлежат обсуждению, и это одна из них!» – прошипела Рили с таким недовольным видом, словно пивная вечеринка с дешевой музыкальной группой была самой важной вещью на свете. Но теперь Олив понимала, что важным было не место, куда они собирались пойти, а тот факт, что они будут делать это вместе. Получалось так, что ее мать больше не хотела общаться с Рили.

Мама отказалась пойти, и Рили сильно хлопнула дверью, когда уходила из дома. Это был единственный раз, когда Олив видела, как ее тетя совершенно вышла из себя.

Теперь Нат стоял над ними и сверкал глазами, глядя на Элен.

– Поэтому ты и поехала туда, верно? – грозно спросил он. – Ты знала о пожаре и хотела получить кирпичи из-за пожара, из-за погибших людей.

– Успокойся, Нат. Думаю, есть вероятность, что…

– Господи, Элен, – резко перебил он. – Почему бы нам просто не купить кирпичи в строительном магазине? Что за одержимость – наполнять наш будущий дом вещами с мрачной историей?

Мрачная история. Олив это понравилось. Она потрогала свою футболку, ощущая подвеску от материнского ожерелья.

«Я все вижу».

– У кирпичей из строительного магазина нет никакой истории, – сказала Элен.

Нат испустил протяжный, театральный вздох.

– Ты знаешь, что мне нравится твоя идея приносить в дом исторические вещи. Но разве истории, которые они рассказывают, обязательно должны быть такими ужасными? Неужели они должны быть основаны на смерти и трагедии?

Она не ответила.

Может быть, Нат был не единственным, у кого поехала крыша? Может быть, Элен тоже немного спятила? Эта мысль поразила Олив, как удар в живот.

Элен хранила свои секреты. Мать Олив тоже хранила свои секреты, и куда ее это привело?

Нат не стал дожидаться, пока Элен ответит или попеняет ему за сцену в присутствии посторонних. Он пошел в дом, бросив на ходу:

– Я собираюсь начать электропроводку на втором этаже.

Олив дочиста отскребла свой кирпич. Ей хотелось что-нибудь сказать, – вернее, она чувствовала, что должна что-то сказать, – но слова не шли в голову. Речь шла о взрослой женщине, к тому же учительнице. Элен была добра и внимательна к ней, и Олив полагала, что они вроде бы подружились, но было бы глупо утешать ее и говорить: «Мне очень жаль, что ваш муж наорал на вас». Это было неправильно. В конце концов, когда молчание стало невыносимым, Олив спросила:

– Значит, в том пожаре погибло много людей?

Элен вздрогнула, как будто забыла, что Олив сидит рядом с ней. Потом кивнула:

– Погиб один мужчина и двенадцать женщин. Все они работали на фабрике. И я думаю… нет, я уверена, что одной из женщин была Джейн, дочь Хетти.

Олив почувствовала, как по шее пробежали мурашки. Подвеска тепло запульсировала под футболкой.

Значит, вот что там делала ее мать. Должно быть, она узнала историю Джейн и решила, что дух мертвой женщины может дать ей какое-то указание насчет сокровища.

8 августа 2015 года