Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он усмехнулся, довольный, и спросил:
– А разве у тебя был выбор?
– Ты же знаешь, что я имею в виду. И если бы я не была толстой, как тюлень, то села бы к тебе на колени.
– Да это в рифму! – воскликнул Карл. – Так, посмотрим-ка:
Анни мгновенно разразилась четверостишием:
– Touché!
– Что это такое? – осведомилась она.
– Это по-французски. Означает: «Последнее слово осталось за тобой».
– О, заткнись! – произнесла она с нежностью. – Уж этот твой французский!
После завтрака Карл готовился ко сну, а Анни мыла посуду. Он лег в постель и стал ждать, когда она тоже уляжется. Ждать пришлось довольно долго.
– Ты не ложишься, Анни? – позвал он. Ответа не было. Он снова позвал. Тишина.
– Ну что такое? – проворчал Карл. – Куда она могла уйти в такое время, утром? А я-то думал, что с этими внезапными исчезновениями покончено. – Вздохнув, он вылез из постели и пошел на кухню. К его облегчению, Анни была там. Она сидела у кухонного стола, склонившись над книгой.
– Анни, – мягко произнес Карл, – пойдем со мной в постель. – Казалось, она его не слышит. – Анни! – повторил он резко.
Она вздрогнула и посмотрела на него. У нее был отсутствующий взгляд.
– Что? – рассеянно спросила она.
– Я хочу, чтобы ты легла со мной в постель.
– Минутку, – ответила она. – Я только закончу страницу.
– Анни, не заставляй себя упрашивать.
– Но я не хочу ложиться в постель. – Она взглянула на него с умоляющим видом: – Пожалуйста, Карл.
– Ну что же, раз так… – Он ждал.
Послюнив средний палец, Анни перевернула страницу и снова склонилась над книгой. Карл стоял над нею в ожидании. Она снова перевернула страницу.
Карл вернулся в постель и со злостью ударил кулаком соседнюю подушку.
– Проклятая книга! – пробормотал он. – Лучше бы я швырнул ее в топку на этой проклятой фабрике!
Анни обнаружила, что «Война и мир» отнюдь не легкое чтение. В этой книге было столько жизни, столько красок, столько действия! Сюжет был грандиозен по размаху. А персонажи! Их было достаточно, чтобы населить какой-нибудь американский городок. Но как нелегко держать в памяти все эти имена! Если бы они были неизменяемыми, было бы легче. Но они время от времени менялись.
Она решила, что есть лишь один выход: нужно переписать эту книгу по-своему. Если она перепишет достаточное количество страниц, то, согласно ее теории, со временем книга будет легко читаться и без переписывания. И она начала с первой страницы.
«Анна Павловна была также известна как Аннет Шерер. Она принадлежала к русскому двору. У нее была хорошая должность. Она была фрейлиной императрицы. Ей было за сорок, но она выглядела моложе из-за манеры одеваться и прочего.
Она была очень ловкая, но очаровательная. Она знала все о политике. Поэтому она была интересной собеседницей для знатных придворных. Женщины не знали, как ее воспринимать. Когда они бывали на ее вечерах и собирались маленькими группами, чтобы поболтать друг с другом или с мужчиной, Анна всегда прерывала их беседу. Она считала, что так должна себя вести хорошая хозяйка: стараться, чтобы разговор был общим.
Итак, однажды вечером, в июле 1805 года, у Анны была вечеринка. Она разослала приглашения, в которых говорилось, что у нее грипп и ей нужна компания. И сейчас, тщательно одетая и накрашенная, она ждала своих гостей. Первым прибыл князь Василий…»
Анни была одержима этой книгой. Когда Карл уходил ночью, она работала над ней. Когда он возвращался домой утром, она работала над ней. Она говорила только о книге. Карл считал, что такая зацикленность вредна Анни, и так и сказал ей. Она возразила, что это очень полезно, поскольку она получает такое удовольствие от книги. Тогда он попросил ее не переутомляться.
– Человек не может переутомиться, когда ему нравится то, чем он занимается, – отрезала она.
Однажды днем, за неделю до начала осеннего семестра, директор Лопин появился с ведром белой краски и кистью. Он попросил Карла покрасить трибуны на стадионе.
– Возможно, вы получите за это кое-что дополнительно, – намекнул он.
– Мне не помешает это «кое-что дополнительно», – ответил Карл.
– Посмотрим, – загадочно произнес директор.
На следующий день на футбольное поле пришел тренер Стивенс. Он был в отъезде все лето. Они с Карлом обменялись рукопожатиями и спросили друг у друга, как прошло лето. Тренер осведомился, когда ожидается рождение ребенка.
– Через неделю-две, – ответил Карл. – Мы надеемся, что это случится до начала занятий. Ужасно, если в это время я буду в кампусе, а Анни одна в доме.
– Не беспокойтесь: дети всегда появляются в середине ночи. По крайней мере, так было с моими тремя.
– Это ничуть не лучше. Я работаю по ночам – сторожем вон на той фабрике. А вдруг это случится в середине ночи и у нее не будет времени позвонить мне на фабрику?
– Если бы только ей так повезло! Роды длятся очень долго. Особенно если это первый раз. У нее будет полно времени, чтобы позвонить. Не огорчайся, сынок, – по-отечески подбодрил он Карла. – Когда придет время, звоните мне в любой час дня или ночи. У меня есть автомобиль, и мы заблаговременно доставим ее в больницу. – Тренер взглянул на свои часы, присвистнул и объявил, что уже шесть тридцать и он на полчаса опоздал к ужину. – Увидимся, – сказал он и убежал.
Карл аккуратно закрыл банку крышкой и провел кистью по перилам, чтобы снять лишнюю краску: так легче будет отмывать кисть. И вдруг он вспомнил о времени. Шесть тридцать, сказал тренер. Что случилось с Анни? Она всегда выходила в шесть часов, чтобы позвать его ужинать. Может быть, забыла? Нет, она всегда следит за временем. Остановились часы? Никогда! Ведь она заводит их два-три раза в день. Значит, что-то не так.
С кистью в руках Карл пронесся через футбольное поле и ворвался в дом. Он ожидал увидеть Анни на полу, корчившуюся в родовых муках.
Она сидела у кухонного стола, склонившись над книгой, и, по-видимому, одновременно читала и писала. Карл ослабел от облегчения, так что кисть выпала из рук. От этого звука Анни вскочила на ноги:
– Карл! Ты меня напугал!
Значит, он зря волновался. Рассердившись, он спросил:
– Ты знаешь, который час?
