– Хотелось бы. Но мне туда не забраться: я такая тяжелая.

– Я мог бы зайти сзади и помочь тебе подняться. – Она покачала головой. – Давай все-таки попробуем.

Они начали с другого конца трибун, где уже высохла краска. Карл зашел сзади и, держа Анни за локти, подталкивал ее. Он наклонился вперед, а она откинулась назад, навалившись на него всем весом. С каждым шагом она все больше клонилась назад. Карл попросил не наваливаться так сильно: ему трудно сохранять равновесие.

– Не успеешь оглянуться, как я опрокинусь на спину, а сверху будешь ты. Ты и ребенок.

Это так рассмешило ее, что им пришлось посидеть несколько минут. Наконец они добрались до самого верха. Анни огляделась и сжала руки – так она всегда делала, когда что-нибудь ей нравилось.

– О, Карл, как красиво!

Лопин, со своими симметрично расположенными зданиями, походил на игрушечную деревушку. За каждым домом был цветник или огород, а по краям улиц стояли деревья, как часовые.

Она взглянула в другую сторону. Там был кампус: высокие здания с плоскими крышами, извилистые дорожки и группы низких деревьев. Библиотека с величественными греческими колоннами. И колокольня! Она рвалась ввысь! Ввысь! Ввысь! Как будто ей хотелось прикоснуться к облакам.

– Красиво! О, как красиво! Подумать только, Карл! Это было здесь все время, а я и не знала. Если бы кто-нибудь брал доллар за то, чтобы увидеть все это, я была бы рада заплатить. Если бы у меня был доллар.

– Но все бесплатно, моя девочка. – Карл вытянул ноги и по старой привычке начал рыться в кармане в поисках сигарет.

– О, Карл! Что со мной такое? Я совсем забыла. – Анни достала сигарету из кармана передника и подала ему.

– Нет! – воскликнул он. – Настоящая сигарета! – Сигарета немножко согнулась, и он выпрямил ее. – Откуда она у тебя?

– Она все время лежала под кроватью. К счастью, я плохая хозяйка, иначе давно бы вымела ее оттуда. – Он достал из кармана спичечный коробок. – Дай-ка я зажгу ее для тебя, Карл! Ну вот!

Карл с наслаждением затянулся и выпустил дым.

– Как давно я не курил!

– Ты такой молодец: так долго держался! Правда, порой бывал раздражительным. В ту самую минуту, как директор заплатит за трибуны, ступай и купи себе пачку сигарет.

– Но раз уж я так долго обходился без сигарет…

– О, позволь себе небольшую слабость! Нельзя же все время быть таким сильным. Иногда нужно потакать своим слабостям.

– Но деньги…

– Как ты думаешь, сколько он тебе заплатит за эту работу?

– Немного. Может быть, доллар.

– Всего? – Она была явно разочарована, но, пожав плечами, философски заметила: – Ну что же, это лучше, чем ничего.

– А разве у меня есть выбор?

Это была их старая шутка, но они каждый раз смеялись, как будто впервые.

Часы на колокольне, молчавшие все лето, пробили час.

– С Новым годом, Карл! – Она подняла воображаемый бокал. – У меня есть тост! Чокнись со мной, Карл. – Он неуверенно поднял невидимый бокал и «чокнулся» с Анни. Она прищелкнула языком, подражая звону бокалов. – За твой последний год в университете! – Она сделала вид, что пьет шампанское. Карл, чувствуя себя не в своей тарелке, опустил руку. – Почему ты не пьешь вместе со мной?

– Потому что… – Он хотел было сказать: «Потому что это глупо», но побоялся ее обидеть. – Потому что я трезвенник.

– Так и есть, – пылко произнесла она. – Что бы это ни означало.

Прежде чем приступить к ланчу, Карл позвонил директору и объявил, что закончил с трибунами. Как только он повесил трубку, Анни взволнованно осведомилась:

– Что он сказал?

– Хорошо!

– И это все?

– Это все. «Хорошо!»

– И ничего насчет денег?

– Ничего.

– Ну что же, тогда давай поедим, – предложила она с разочарованным видом.

Как только была вымыта посуда и Карл заснул, Анни разложила на кухонном столе книгу, блокнот и карандаш, предвкушая восхитительный день с «Войной и миром». Но тут явился директор. Он хотел видеть Карла. Анни сказала, что Карл спит и ей не хочется будить его, если нет ничего важного. Директор высказал предположение, что это важно, но может подождать. Не передаст ли она это Карлу, когда он проснется? Он дал ей сложенный клочок бумаги и отбыл. В ту же секунду, как за ним закрылась дверь, Анни развернула бумагу.

Это был чек на пять долларов!

Она вбежала в спальню.

– Проснись, Карл! Проснись! – Он застонал и повернулся на другой бок. – Проснись! – Она сильно встряхнула его.

– В чем дело? – сонным голосом спросил он.

– Случилось что-то чудесное! О, такое чудесное! Просыпайся. Карл! О, я не могу это выдержать!

Карл мгновенно проснулся и чуть не свалился с кровати.

– Все хорошо, Анни. Все хорошо! – Спотыкаясь, он прошелся по комнате. – Что ты сделала с моими штанами?

– Оставь в покое свои штаны. Я так взволнована…

– Успокойся, Анни. Все будет хорошо. Я немедленно позвоню тренеру Стивенсу, и мы доставим тебя в больницу за десять минут.

– В какую еще больницу? О! – Она рассмеялась: – Нет, ребенок еще не собирается родиться.

– Что? – Он сел на кровать, успев надеть одну штанину. – Ты хочешь сказать?..

– Нет, всего лишь небольшой сюрприз.

– Черт возьми, Анни! С какой стати ты будишь меня, когда я так крепко сплю, и насмерть пугаешь из-за ерунды?

– Ерунда? Он говорит «ерунда»! Ты только взгляни на это! – Она отдала ему чек.

Он присвистнул от удивления:

– Пять долларов! Ничего себе!

– Это как… ну, ты знаешь… Когда яблоки падают с дерева и люди получают их даром?

– Паданец!

– Паданец! Этот чек – паданец. – Анни понравилось это слово, и она повторила его: – Паданец. Так давай растранжирим его.

– Но зачем?

– Потому что я никогда в жизни не транжирила деньги, Карл, и мне бы хотелось узнать, каково это.

– На что бы тебе хотелось его растранжирить?

– Сделать прическу. Мои волосы больше не подпрыгивают.

– Еще на что?

– Так, посмотрим. Восемьдесят пять центов на сигареты, пятьдесят центов на прическу. Итого один доллар тридцать пять центов. Нет, еще пять центов на чаевые – итого получается один сорок. Остается три доллара и шестьдесят центов. Что же еще? О! Коляска!

– Какая коляска?

– Ну я же говорила тебе, Карл! – Он покачал головой. – Насчет того, что ее можно использовать вместо детской кроватки первый месяц!