Или вдруг ни с того ни сего, сидя перед телевизором, она могла спросить:

– Ты не мог бы восхитительно переключить восхитительным пультом на другой восхитительный канал?

Или во время рекламной паузы говорила:

– Ты можешь пойти на кухню и приготовить своего рода самый изумительный чай в мире и принести еще своего рода потрясающие орешки.

А я совершенно об этом забыл, надо же. А ведь мы так своего рода здорово и потрясающе развлекались…

Нельзя сказать, что ничего хорошего у нас не было.

А вот кончилось все погано.

* * *

Что случилось?

Джери трясет меня за плечо и показывает в окно, протягивая мне бинокль.

Да, класс: желтоклювые буревестники во всей красе. Их так много, явно где-то неподалеку гнездятся – они любят отвесные скалы, так что ничего удивительного. Самка несет только одно яйцо, птица небольшая, хотя размах крыльев составляет почти полтора метра. Я смотрю, как они кружат над поверхностью океана, то и дело ныряя, – они питаются моллюсками и рыбой, ну и, ра зумеется, пищевыми отходами жизнедеятельности человека. Танцуют на волнах и поблескивают в лучах солнца. Красавцы. Белые снизу, бронзовые сверху – и еще этот желтый клюв. Я отдаю Джери бинокль и делаю глубокий вдох. До чего же красив этот мир – при всем его несправедливом устройстве!

– Старик, ну ты чего? Я что, должен один делать всю работу? Ты сдурел или как? Они готовы завтра вечером с нами встретиться. Только надо будет чапать к ним пешком или взять такси. Сорок евро… впрочем, не так и дорого – чтобы ноги не топтать.

– Ну, можно и пешочком, – я хмыкаю.

Он возбужден – это заметно.

А я нет. Сам не понимаю, почему. Впрочем, на пару часиков можно и выйти прогуляться, съесть что-нибудь, выпить – и вернуться домой.

– Давай, – соглашаюсь я, злясь на самого себя за отсутствие энтузиазма в собственных словах. Ведь девушки действительно красивые и славные. Хотя я даже не могу сказать, славные ли, – я с ними не разговаривал, только Джери.

Солнце заходит, когда мы садимся на паром. Джери токует, я молчу, вокруг красота, я загадочно улыбаюсь, когда ко мне обращаются…

Я честно пытаюсь разбудить в себе энтузиазм по поводу завтрашнего свидания – но что-то не получается.

Я хотел сделать Марте приятный сюрприз. И что из этого вышло?

Одна постель на двоих с Джери…

Джери, к счастью, целый вечер не вспоминал про то, что мы операторы. Мы поужинали в ресторане, выпили по паре пива, девушки хотели еще потанцевать, мы их сопровождали. По слуху нашли место, где играла музыка, и просто зашли на огонек. В баре было полно народу, англичан и немцев в основном. Трое мужичков, годящихся нам в отцы, на танцполе давали жару. Когда раздались первые аккорды Satisfaction, в пляс пустилась уже вся публика, а как же иначе. Девушки качали бедрами и встряхивали волосами, а мы с удовольствием на это взирали. Только я не понимал, зачем мы сюда приехали.

Девушки были не против – я ничего не хотел.

Джери то и дело тряс меня и только качал головой:

– Да ты вообще не готов к близости!

– К чему не готов твой друг? – Светленькая, кажется Анка, наклонилась к Джери.

– К… выпить не готов, – среагировал Джери мгновенно. – Он переел, я его уговариваю выпить.

– Большому кораблю – большое плавание, – Анка отлила в мой бокал немного своего коктейля.

Ненавижу такое. Теперь я точно не буду это пить – после какой-то чужой бабы! Но нельзя же взять и просто вылить это у нее на глазах.

– Нет, спасибо, я возьму что-нибудь покрепче, – решаю я и выливаю ее пойло ей обратно.

Иду к бару и заказываю себе виски on the rocks.

Анка машет рукой подруге, садится, вспотевшая, счастливая.

– Ко мне один англичанин прицепился, там, на танцполе, – говорит Иолка и не сводит глаз с испуганного англичанина. – Но я вернулась к вам, мальчики.

– И что он тебе сказал?

– Я на него наткнулась случайно, он меня приобнял, я улыбнулась, приве-е-ет, типа, донт тач ми иф ю нот лав ми и все такое, чего, мол, ты меня тут лапаешь, а он: «I wish I wasn’t married».

– Я не знаю английского.

– Ну, типа «хочу на тебе жениться».

Я с трудом удерживаюсь от смеха и поражаюсь выдержке Джери – у него ни один мускул на лице не дрогнул.

– Он сказал: «Жаль, что я женат», – говорю я.

– Ну, это почти одно и то же, не так ли? – вмешивается Джери.

Я прощаю Джери за то, что в пылу своего умопомешательства и спермотоксикоза он заканчивает фразу выражением «не так ли?». Никому другому я бы этого не простил. Это выражение – просто инструмент для промывания мозгов, чтобы люди все время поддакивали: вы самые лучшие, не так ли? Вы увеличите количество продаж ложечек, трусов, пасты для протезов, не так ли? Вы сделаете это, не так ли?!

Вымогательство согласия. Ненавижу это «не так ли?». И журналисты тоже этим грешат частенько. Премьер встретился с президентом, не так ли? Он кого спрашивает – самого себя? Он что, не мог предварительно узнать?!!

– Вообще-то нет. Не совсем, – отвечаю я.

– Ой, ну ты цепляешься. Ты, Иолка, посмотри, какие ноги!

Я послушно поворачиваю голову вместе с Иолкой – времена нынче такие, что женщины обращают наше внимание на ноги других женщин.

– Ну и что? Плоская как доска. Ноги…

– …реально кривые, – заканчивает Джери, прежде чем я успеваю вставить слово.

– То есть ты все-таки посмотрел?!! – Иола реагирует быстро, и Джери приносит свои извинения.

– Прости меня. – Он поднимает бокал и допивает свое четвертое пиво.

Дело плохо.

– Мы идем на пляж? – Девочки срываются с мест. – Тут скучно.

– Конечно, время-то детское, – Джери вытаскивает телефон, времени уже больше двенадцати, мы встаем, я расплачиваюсь.

До нашего отеля больше двух часов – именно столько времени отделяет нас от нашей роскошной, удобной, великолепной двуспальной кровати. А перспектива бродить по пляжу в компании с пьяными девицами меня не слишком вдохновляет.

– А может, поехали к нам? – предлагает Анка.

– А где вы живете?

– Там, – она машет в сторону большого здания, которое выглядит довольно непрезентабельно, – наш отель по сравнению с ним являет собой просто образец роскоши.

– А мы живем у самого океана, – блеет Джери. – Пойдемте лучше к нам! Пошли гулять!

Девушки смеются, я пугаюсь.

Я психологически не готов провести ночь вчетвером в нашем номере отеля. Я не готов психологически вообще с кем-либо, кроме Джери, проводить ночь, хотя такой оборот речи тоже вызывает у меня в душе серьезный внутренний протест.