— Значит, мы с вами делаем всё правильно.

«С вами» — это для того, чтобы девушки не забывали, кто непосредственный участник событий, а кто — активный соучастник.

Через десять минут машина заехала во двор арендуемой виллы. Там было тихо, пусто, лишь возле крыльца сиротливо стоял «девяностый» — близнец того, на котором мы приехали. Так его и не забрали до сих пор. Ну и к лучшему. Пригодится теперь. Тем более если меня на время тревоги куда-то «услали». На нём и услали — как ещё-то?

Катя припарковала свой вездеход рядом, вышла из машины, огляделась:

— Никого вроде бы.

— Подожди, проверю всё же.

Я выскользнул справа из двери, взял на изготовку «гюрзу». Обошёл весь дом по кругу, по веранде, оглядывая двор и заглядывая в окна. Никого. Тишина. Не «спалили хату», «явка не провалена» и так далее. Я отпер входную дверь, а Катя вытащила из задней двери «лэндровера» тяжёлую сумку. Бросился было ей помогать, но она сказала:

— Ты заходи, раненый. Я сама дотащу.

Прошёл в гостиную и первым делом кинулся к стоявшей у дивана спортивной сумке. В ней хранилась моя гражданская одежда, которую должна была забрать вместе с машиной Катя и затем спрятать до лучших времен, до следующего моего приезда. Никак не удавалось утащить её с собой после боевой операции, а теперь так замечательно получилось. Есть во что переодеться и переобуться.

Я прошёл в ванную, попутно снимая с себя пропитавшуюся кровью майку, оставшись голым по пояс. По пути подхватил в баре сразу два высоких табурета — и поставил их вплотную к умывальнику. Включил дополнительное освещение вокруг зеркала, а заодно подтащил поближе к ране вогнутое зеркало с круговой подсветкой на кронштейне.

— Катя, где ты?

— Здесь.

Она зашла в ванную с изрядного размера сумкой на длинном ремне — полевым набором военного фельдшера. То, что надо.

— Катя, мой тебе совет — свою одежду сними, надень банный халат. Потом мы его выбросим. Может брызнуть кровь: не стоит пачкаться.

— Хорошо.

Она зашла мне за спину, сняла мужскую рубашку, затем стащила через голову майку. Спина у неё была красивая — тонкая талия, прямые плечи и хорошо развитые мышцы. Спортивная девушка, а на первый взгляд и не скажешь — такая тонкая. Затем она сняла с вешалки белый купальный халат, накинула его на себя и затянула пояс.

— Готова.

— Хорошо. Садись рядом. Теперь разворачивай весь набор на столике.

Раковина была вделана в обширный стол из керамической плитки, и на нём Катя развернула-раскатала весь набор. Много инструментов, всё стерильное, упакованное в пакеты. Отлично.

— Теперь бери ножницы и разрезай бинт у меня на плече. Затем разматывай его, пока не дойдёшь до подушки.

— Поняла.

Я наблюдал в зеркало, как она подцепила ножницами завязку бинта, щёлкнула ими и начала отматывать длинную ленту с повторяющимся и увеличивающимся с каждым витком кровавым пятном. Вскоре бинт закончился, и осталась лишь лежащая на ране прокладка из сетки и на ней ватно-марлевый тампон. Не знаю, присохло всё это к ране или нет, но проверять неохота.

— Теперь возьми флакон с перекисью водорода, срежь с него носик — и не скупясь полей тампон на ране перекисью.

— Жечься же будет! — чуть удивилась она.

— Ничего, от перекиси сильно не жжётся, это не йод и не зелёнка, — ответил я. — Давай, лей шибче.

Катя полила тампон тонкой струйкой антисептика из пластикового баллончика. Тот мгновенно впитал в себя перекись, я почувствовал, как она зашипела от контакта с кровью, затем отяжелевший тампон скатился с руки в раковину. Не присох — не обманули те, кто придумал эту сетку в ИПП. Я правой рукой легко снял с раны сетчатую обёртку, бросил в урну под раковиной. Приблизил зеркало к ране, осмотрел. Рана чистая, безусловно. Возможно, хлорид серебра с сетчатой прокладки сработал, а может, просто повезло. Но саму рану прочищать придётся — там могут нитки оказаться, кусочки ткани и бог знает что ещё. Да и сам осколок там.

— Катя. — Я говорил медленно, тоном лектора. — Теперь анестезия. Берёшь ампулу с новокаином, набираешь в шприц. Справишься?

— Я не настолько уж безрукая, с этим справлюсь, — слегка возмутилась Катя.

— Вперёд.

После того, как в объёмистом шприце уместились пять кубиков новокаина, я показал на несколько точек вокруг раны и сказал:

— Коли сюда, сюда, сюда и вот сюда по кубику. И сюда ещё один.

Если честно, я понятия не имею, какая доза новокаина необходима для местной анестезии при таких ранах, но я решил, что кашу маслом не испортишь. Я ещё не слышал, чтобы кто-нибудь умирал от передозы новокаина, так что скупиться нечего. А может, это мало? Значит, я подожду минут десять, и если мне покажется, что чувствительность места операции недостаточно снизилась, то всё повторим заново. Новокаина в наборе хватало.

Катя воткнула шприц возле раны, и у меня волосы дыбом встали. Такое ощущение, что в самой ране что-то загорелось. Или кто-то отвёрткой в неё ковыряться полез. Но ничего, это всегда так поначалу, опыт у меня есть. Уже второй укол прошёл чуть-чуть полегче. Когда она втыкала иглу в пятый раз, плечо уже начинало неметь. Сама Катя выглядела испуганной, но решительной. Нижняя губа закушена, на лбу испарина, но руки не дрожат. Умница.

— Молодец, — похвалил я её. — Теперь ждём, пока подействует. Надевай перчатки, потом открой флакончик со спиртом, с йодом, вскрой вот этот скальпель, достань вон тот пинцет, подлиннее который, ещё зажим — вон тот, большой, несколько ватных тампонов и дренажные трубки. И сеточку приготовь вот эту, серебристую. Ага, эту самую. И всё, ждём.

Через пять минут я перестал чувствовать своё плечо. Я слегка нажал пальцем возле раны, нажал сильнее — никакой реакции. Подействовало. Новокаиновая блокада — так это, кажется, называется. Или так называется что-то другое… но без разницы в общем-то. Из меня хирург…

— Катя, начинаем. Готова?

Катя глубоко вздохнула и кивнула:

— Готова.

— Смотри сюда. — Я описал пальцем границу некоей области вокруг раны. — Тебе надо сначала обработать всё это пространство йодом. Смочи в нём тампон, захвати зажимом и всё тщательно извозюкай, не скупись.

— Поняла.

А точно йодом надо? Или спиртом всё же? А чёрт с ним, тоже без разницы. Катя быстро и уже вполне сноровисто покрасила кожу на несколько сантиметров от раны в золотисто-коричневый цвет.

— Прекрасно, умница, очень красиво получилось. Теперь бери скальпель. Бери его как ручку или карандаш, например. И теперь тебе надо сделать разрез.

Я чувствовал, где находится осколок. Он ушёл по касательной на пару сантиметров в глубь мышцы и там остался. Как вынимают осколки из таких ран, я не имел ни малейшего представления и решил пойти по пути наименьшего сопротивления. Сделать скальпелем разрез от входного отверстия раны до самого осколка. Тем самым дать себе возможность вытащить его наружу, а заодно обработать весь раневой канал. Может быть, так и надо, может быть, нет, но ничего другого мне в голову не приходило.