— Все мы через что-то прошли. — От его взгляда ей было неуютно. — Пожалуйста, зайдите к бабушке. Она думает, что потеряла мужа, сына и внука. Встреча с вами очень ее обрадует. Ей одиноко. И она, наверное, все эти годы страдала оттого, что отправила вас на смерть.

— Вы в этом так уверены? — мрачно спросил он.

— Да. Я верю, что она изменилась. При первой нашей встрече она была холодна и высокомерна, но ко мне оказалась очень добра. Мне она нравится.

Джастин стоял неподвижно, как статуя, положив руки на забор и глядя на дом. Эмили чувствовала, что в душе его идет борьба. Он хотел домой, но боялся, что его там не примут.

— Ладно, что я теряю? — спросил он наконец. — Полагаю, сообщить ей, что я жив, будет правильно. Но я не надеюсь на многое… — И он перебрался через забор. — И что же вы здесь делаете? — спросил он, когда они шли по дорожке. — Она дала объявление о поиске компаньонки?

— Нет. Я приехала сюда как член Женской земледельческой армии, помочь с садом. Потом, когда… — она хотела сказать «человек, за которого я собиралась замуж», но не смогла этого сделать, — когда человек, которого я любила, погиб, мне нужно было убежище. Место, где я могла бы научиться жить с ребенком, но без мужа. Ваша бабушка приняла меня, и я стараюсь ей помогать.

— Могу я узнать ваше имя?

— Я… — Она замялась. — Миссис Керр. — И сразу же пожалела, что солгала такому высокомерному и одновременно уязвимому человеку, как Джастин Чарльтон.

— Уверен, что вдовой быть нелегко.

— Большинство женщин в этой деревне вдовы.

— Неужели?

— Домой пока вернулись трое. Работники с фермы. Мистер Сопер погиб.

— Неужели? Старый Сопер? Он был крепок, как топор. И Бен Лейси?

— Он жив, но его не выписывают из госпиталя.

— Господи. И как Нелл с пабом справляется?

— Одна из моих подруг помогает ей. А вторая учится ковать.

— Вы прямо как ангелы. — В его голосе было что-то похожее на сарказм.

— Мы все пытаемся делать что можем, — сердито ответила она. — Все мы пострадали, а вместе легче.

— Извините. Я уверен, что вы прекрасно работаете. Любого человека, который выдержит мою бабку в течение пары недель, стоит причислить к лику святых.

— Она очень добра, — ответила Эмили, — и она тоже страдает. Она уверена, что потеряла всех. Вы обрадуете ее.

— Посмотрим… — Он хмурился. — Но я дам ей шанс. Хотелось бы взглянуть на старый дом и свою комнату. — В его голосе слышалась тоска.

Эмили решила, что леди Чарльтон обязательно его примет. Кто бы этого не сделал? Он так страдал. Так нуждался в семье.

Они дошли до дома, и Эмили открыла дверь. Джастин остановился.

— Я посмотрю, не в гостиной ли она, — сказала Эмили. — Подготовить ее?

— Пожалуй, это не помешает. — Он прошел в дом вслед за ней. — А тут ничего не изменилось.

— Многое изменилось, вы увидите. Тут остались только миссис Трелони и две служанки. Почти все комнаты закрыты, мебель в чехлах. Топят только в гостиной. Уголь выдают по талонам, как и все остальное, но теперь должно стать полегче. Подождите здесь.

Эмили сделала всего несколько шагов, когда из-за угла показалась Этель. Она увидела Джастина и закричала:

— Призрак! Миссис Трелони! Я видела призрака!

— Что за отвратительный шум? — Леди Чарльтон появилась в дверях гостиной.

— Это Этель. Боюсь, она… — попыталась объяснить Эмили, но леди Чарльтон заметила Джастина и застыла, как будто превратившись в камень.

— Это невероятно. Это в самом деле ты?

— Привет, бабуля. Блудный сын вернулся.

— Но это невозможно, — прижала она руку к сердцу, — мы думали…

— Обопритесь на меня! — Эмили бросилась вперед, испугавшись, что старуха лишится чувств.

— Я в порядке, Эмили, не суетитесь. — Леди Чарльтон отвела ее руку. — Просто я не могу поверить своим глазам… — Она смотрела на внука.

— Может быть, ты пригласишь меня в дом? Или угостишь кофе? Я шел сюда от главной дороги, а на улице холодно.

Леди Чарльтон резко кивнула:

— Эмили, дорогая, передайте миссис Трелони, что…

Продолжать ей не пришлось. Миссис Трелони и Этель вылезли из кухни и стояли, открыв рты и цепляясь друг за друга.

— Не стойте тут, — велела леди Чарльтон, — подайте кофе. Мистеру Джастину нужно согреться.

На этот раз она взяла Эмили под руку и позволила усадить себя в любимое кресло. Джастин мешкал, оглядываясь.

— Мне снилась эта комната.

— Где ты был? Что произошло? Почему мы о тебе не знали? — резко спросила она.

— Он был в лагере для военнопленных, леди Чарльтон, — пояснила Эмили.

— Вот как? — осведомилась она ледяным тоном. — Ты сдался?

— Ты правда так думаешь? — тихо спросил он.

— Ты ясно дал понять, что не желаешь сражаться.

— Нет, я не сдался. Наш взвод брал высоту в штыковой атаке, а против нас были танки и пушки. Это было самоубийство. Людей вокруг меня разрывало на куски.

— И как же ты выжил? — В ее голосе снова скользнуло подозрение.

— Я обогнал всех и оказался среди немцев. На меня бросился солдат со штыком, рядом с нами разорвался снаряд, и очнулся я уже в лагере.

— Почему мы ничего не слышали о тебе все это время?

Он все еще стоял — как пленник на допросе. Эмили хотелось вступиться за него, велеть старой леди прекратить расспросы и обнять внука.

— Я был ранен в голову и страдал от амнезии, не мог вспомнить, кто я и откуда. Мой жетон пропал. Меня хотели расстрелять, но им пришлось поспешно передислоцироваться, и меня отправили в лагерь. Память постепенно вернулась ко мне, я сказал им свое имя, но не смог вспомнить личный номер. Я назвал полк, но, вероятно, они не стали обо мне сообщать.

— Интересная история… — Леди Чарльтон хмурилась.

— Ты мне не веришь?

— Ты всегда любил сочинять. — Она пожала плечами. — В детстве ты придумывал чудесные сказки, чтобы избежать наказания.

— И что же, по-твоему, со мной случилось, раз меня не было два года?

— Честно говоря, я считала, что ты дезертировал. Твое тело не нашли, и я решила, что ты сумел ускользнуть и затерялся во Франции. Ты хорошо говоришь по-французски.

— Если ты такого обо мне мнения, — горько сказал он, — говорить больше не о чем. Я знал, что возвращаться сюда будет ошибкой. — Он повернулся к двери.

— Подожди. Теперь этот дом принадлежит тебе. Ты унаследовал титул виконта Чарльтона и имеешь право остаться здесь.