– Это как?

– Как все – запросто, – улыбнулась она, сверкнув белоснежными ровными зубами. – Видишь, у нас будка на втором ярусе?

Бывший производственный цех действительно имел в дальнем от нас краю нечто вроде «недоэтажа». Лестница наверх, там вроде как просторный балкон, а на нем нечто вроде свежевыложенной кирпичной сторожки с решетками на маленьких окнах.

– Там генератор и рубильник, – добавила она.

– Ты до утра?

– До утра.

– Пустишь погреться?

– Погреться – это как?

– А вот сядем в обнимку и будем гонять чаи. И в подкидного играть.

Она посмотрела на винтовочный ремень на плече, спросила:

– А что с ружжом пришел?

– Мы с Федькой завтра на халтуру с утра пораньше, вот и вооружились.

– Далеко?

– Неблизко вроде как, я плохо пока ориентируюсь, – увернулся я от прямого ответа. – За машиной едем. И послезавтра тоже.

– Куда вам столько?

– Одну нам.

– Вам?

– Нет, именно нам, – уточнил я, пальцем показав, о ком идет речь.

– Надо же, – засмеялась она. – Мужик у меня солидный, при квартире и машине.

– Сопляк, – пренебрежительно высказался я. – У него невеста вообще с самолетом.

– Невеста? Невеста – это хорошо, и насчет самолета верно, – кивнула она с преувеличенной важностью. – Кстати, знакомься, это Коля Гудков, наш второй пилот.

В ангар как раз зашел мужик в кожаном плаще, чистивший сапоги на улице. От него и сейчас расходился запах сапожной ваксы. Он протянул мне крепкую ладонь, я пожал ее:

– Владимир Бирюков.

– Я говорила, – более чем понятно объяснила Настя.

– Я так и подумал, – улыбнулся тот. – Вместе до утра куковать собрались?

– Вышло, что так, – сказала она. – Повезло.

– Я там книг притащил, на шкаф положил, – сказал Коля. – Так что, если лень болтать станет, читайте.

– Откуда?

– Да в Сальцево летал, с Симоновым виделся… помнишь его?

– Этот бывший учитель который? – уточнила Настя.

– Он самый. Они гоняли куда-то к восточному очагу Тьмы за мародеркой – и наткнулись на библиотечный склад. Ну у него душа взыграла, и он чуть не половину грузовика полными собраниями сочинений завалил. В общем, там много всего, покопайтесь.

– Спасибо, Коль. Ты все, закончил?

– Да, покрутил педали до дома, Марта заждалась уже, я пораньше обещал.

– Ну привет ей.

– Обязательно.

Гудков вышел, а Настя прямо за ним заперла гулкую калитку. Затем обернулась ко мне и сказала:

– Ну все, пошли наверх, в ангаре до утра делать нечего и незачем. У нас правила простые – если даже что не так, все равно из будки не высовываться. Если не пожар, конечно.

– Разумные правила, – согласился я. – Телефон-то есть Горсвет вызвать, случись чего?

– Ну а что за аэродром без телефона?

– Стой…– тормознулся я. – Надо было поесть прихватить. Хочешь, сгоняю?

– У меня три бутерброда с собой, а чаю и сахару в караулке на весь город хватит. И сушек мешок. Не достаточно?

– Ну… достаточно, наверное, – согласился я.

– Тогда пошли.

Караулка была небольшой, но вполне удобной. Три небольших окошка на улицу, на три стороны, еще два прямо в ангар. Все в решетках, как здесь и принято. Внутри стол с лампой, два кожаных топчана, шкаф, второй шкаф, поменьше, металлический, в углу маленький керогаз под жестяной, уходящей в стенку вытяжкой, на котором стоял пузатый чайник.

– Все, отрубаем свет, оставляем дежурный, – сказала Настя, открывая щиток на стене.

Я сообразил, что лампы горят, а звука движка не слышно, ну и спросил:

– У вас здесь электричество есть?

– Да, сюда уже дотянули. Генератор есть – там, за дверью, – указала она на невысокую металлическую дверцу в стене. – Но это уже на всякий случай, если проблемы. Электрочайник бы еще достать – вообще замечательно было бы.

– Нет таких?

– Тут электрический утюг – вершина технологического гения, до электрочайников пока не доросли. Кипятильники, правда, делают, но обычно такие, что включил – и пробки перегорели.

– Странно, – засмеялся я. – Дежурка есть, а электрочайника нет. Так не бывает, они отдельно не существуют. Должен быть такой широкий, из нержавейки, с черной эбонитовой ручкой. А вокруг него дежурка. Или караулка.

– Садись, философ, винтовку можешь туда поставить. – Она указала на металлический шкаф.

Скинув карабин с плеча, я шагнул к шкафу, открыл дверцы. Ага, а это вообще оружейная пирамида, и вполне культурная, хоть и самодельная. И внутри аж пять ППШ. Сверху на полочке снаряженные рожки над каждым, снизу еще ящики, не знаю, что там. Были и пустые ячейки, одна из которых приняла моего «американца».

– А вы здесь все автоматы держите?

– Ну да, а что? – ответила она, разжигая керосинку. – Здесь же круглосуточно люди, место надежное. Охрану нанимать не стали – прикинули, что дороговато, и вот сами по очереди, раз в десять дней получается. Мы тут вообще все сами делали и делаем, только ворота на металлургическом заказывали.

– Разрешишь автомат посмотреть?

– Мой – второй справа.

– Ага.

Взявшись за дырчатый кожух ствола, вытащил «машинку» из стойки, осмотрел, покрутил, подергал затвор, потом переломил на шарнире, заглянув в ствольную коробку. Нет, это именно ППШ, однозначно, у нас такие в школе на НВП были кроме «калашей». Мы их по программе не изучали, но наш военрук по фамилии Ежов выделял интересующихся и оставлял после уроков, вроде как на кружок. Там мы и СКС разбирать-собирать учились, и РПД, ну и ППШ. Поэтому и конструкцию до сих пор до винтика помню: у нас ведь даже соревнования были на скорость сборки-разборки.

Я быстро раскидал его на части, покрутил характерный затвор ступенечкой, заглянул в ствольную коробку. Да, все то же самое, выступ отражателя, дыра под шептало, крылышки обоймы, которая со спусковой коробкою стыкуется. Изменения минимальны и, в общем, на мой не слишком просвещенный взгляд, разумны. Оружие стало довольно легким, ствол чуть удлинился, и даже, кажется, баланс улучшился. Плечевой упор разве что похуже деревянного приклада, но некритично.

Собрал все обратно, приложился пару раз, примкнул-отомкнул магазин. Да, удобно, и это деревянное цевье с настоящей «штурмовой» рукояткой тоже удобное. Вообще, и вправду такой был бы куда лучше карабина для лазанья по подвалам, там все бои на расстоянии вытянутой руки пока получались.