По сути, резолюция большевистской фракции ВЦИК была компромиссом между принятой накануне резолюцией большевистского ЦК и прежней позицией Каменева на переговорах Викжеля. Главной уступкой была возможность «разбавления» советского представительства несоветскими фракциями, что все-таки носило принципиальный характер. Второстепенной, но тоже важной – требование для большевиков «половины» вместо «большинства» в правительстве. Однако эти уступки были значительно меньше тех, о которых шла речь на переговорах 28 октября – 1 ноября.

Но помимо содержательных уступок, Каменев пошел на пересмотр прямого постановления Центрального комитета советской фракцией партии, что в большевистской политической традиции не допускалось.

Однако, нарушив решения собственной партии, Каменев и его сторонники получили полную поддержку со стороны левых эсеров. Те расценили решение большевистской фракции, как «большой шаг в сторону соглашения» и проголосовали за нее. В заключение была создана переговорная комиссия в составе Каменева, Зиновьева и Рязанова от большевиков и Карелина и Прошьяна от левых эсеров. Теперь формально большевики и левые эсеры выступали на переговорах вместе и от имени ВЦИК.

Александр Рабинович считает, что главной причиной гнева Ленина и обострения конфликта в большевистском руководстве стало то, что «ультиматум ЦК от 1 ноября, и недвусмысленная атака Ленина на умеренных большевиков были нацелены на немедленное прекращение переговоров по поводу реформирования правительства, а предложение, представленное Каменевым, предполагало, в первую очередь, их продолжение». Это все же явное упрощение. Сам по себе разрыв переговоров не был для Ленина самоцелью. На этом этапе ультимативным для него было сохранение советского принципа формирования власти, который он считал наиболее демократическим, с одной стороны, и единственным, открывающим путь к реализации большевистской программы, с другой. В этих пределах, считал Ленин, «принципиально мы не возражаем» против заключения соглашения с умеренными. Если бы Каменев добился компромисса с левыми эсерами на такой платформе, он, вероятно, оказался бы для Ленина приемлемым. Но Каменев как раз проявил готовность пожертвовать «герметизмом» советского принципа.

Если бы основная масса меньшевиков и эсеров пошла бы на предложенный Каменевым компромисс, Ленин и его сторонники в большевистской партии оказались бы в сложном положении. Им либо пришлось бы идти на неприемлемые уступки, либо нести всю полноту ответственности за срыв переговоров перед лицом всей страны. Однако, к счастью для них, умеренные социалисты 3 ноября категорически отвергли предложение ВЦИК, озвученное Рязановым.

Даже выработанные 31 октября – 1 ноября условия компромисса с большевиками вызвали в стане их оппонентов настоящий раскол. Так, в знак протеста из ЦК РСДРП(о) вышла почти половина его членов, в том числе, бывшие министры Гвоздев, Скобелев, а также такие лидеры, как Либер, Голдман и другие. Но даже той части меньшевистских вождей, которые склонялись к компромиссу с большевиками, все время приходилось оправдываться за свое «соглашательство». В частности, во время важного заседания меньшевистских фракций Предпарламента, ЦИК Второго съезда и Петросовета, Дан говорил: «Смысл соглашения – заставить большевиков отказаться от идеи власти Советов и признать равноправие всей демократии». Понятно, что такой подход исключал компромисс на выработанных ВЦИКом условиях. С другой стороны, Дан не скрывал, что «соглашение невозможно без раскола в большевизме», а отказ от него «откалывает от большевизма огромные массы рабочих». «Когда мы этим соглашением отвлечем от большевиков более здоровые элементы пролетарских масс, тогда создастся почва для подавления солдатчины, группирующейся вокруг Ленина и Троцкого» – откровенничал с однопартийцами Дан. Таким образом, политика меньшевиков в области переговоров с большевиками была направлена на провокацию раскола в РСДРП(б), а ее непременным условием был отказ от советского принципа формирования власти.

Неудивительно, что когда Рязанов представил выработанную накануне резолюцию ВЦИК, она была немедленно отвергнута, как неприемлемая. Причем, сделал это представитель левого крыла умеренных социалистов, Р. Абрамович. Принятая затем оппонентами большевиков резолюция требовала создания правительства, ответственного перед органом, представляющим «всю демократию», т. е. новым аналогом Предпарламента. Выработанный с таким трудом каменевский компромисс был отвергнут эсеро-меншевистской стороной.

Помимо провала переговоров с умеренными, группу Каменева ждала еще буря негодования в собственной партии. Уже вечером 3 ноября Ленин, узнав о произошедшем накануне во ВЦИК, пишет текст «Ультиматума большинства ЦК РСДРП(б) меньшинству». Он по одному вызывает к себе в кабинет членов ЦК, на поддержку которых рассчитывает, и предлагает им поставить под документом свои подписи. Когда 4 ноября ультиматум был зачитан на заседании ЦК, его поддержали десять членов руководящего органа партии – сам Ленин, Троцкий, Сталин, Свердлов, Урицкий, Дзержинский, Иоффе, Бубнов, Сокольников и Мурнов.

Ультиматум подтверждал правильность прежней политики большинства ЦК. «Политика нашей партии для данного момента определена в резолюции, предложенной товарищем Лениным и принятой вчера, 2-го ноября, ЦК» – гласил текст. Попытка уклониться от власти, полученной партией на съезде Советов, квалифицировалась как «измена делу пролетариата». Но главным обвинением в адрес оппозиции была не ошибочная политическая линия, а нарушение дисциплины: «вчера на заседании ЦИК большевистская фракция, при прямом участии членов ЦК из состава меньшинства, открыто голосовала против постановления ЦК … Такое неслыханное нарушение дисциплины, совершенное членами ЦК за спиной ЦК … делает для нас очевидным, что оппозиция намерена брать партийные учреждения измором, саботируя работу партии в такой момент, когда от ближайшего исхода этой работы зависит судьба партии, судьба революции».

В итоге, большинство ЦК требовало «категорического ответа в письменной форме на вопрос, обязуется ли меньшинство подчиняться партийной дисциплине и проводить ту политику, которая формулирована в принятой ЦК резолюции товарища Ленина». «В случае отрицательного или неопределенного ответа», ленинцы обещали апеллировать к чрезвычайному съезду с «альтернативным предложением»: либо нынешнее меньшинство должно будет получить мандат от партии на формирование новой власти «вместе с теми своими союзниками, во имя которых оппозиция саботирует сейчас нашу работу», либо оно должно быть исключено из партии.

Несмотря на резкость тона и всю серьезность внутрипартийного кризиса, ленинское большинство пока только угрожало расколом: «честный и открытый раскол сейчас несравненно лучше внутреннего саботажа». Но немедленных «оргвыводов» пока не было, оппозиция все таки не исключалась из партии (и даже из ЦК) автоматически, ей предлагали только подчиниться партийной дисциплине.

В ответ на ультиматум большинства, пятеро членов ЦК – Каменев, Рыков, Милютин, Зиновьев и Ногин – заявили 4 ноября о добровольном выходе из состава Центрального комитета. В мотивировочном заявлении оппозиционеры писали о том, что считают необходимым «немедленное соглашение» с другими партиями, входящими в Советы, и обвинили «руководящую группу ЦК» в том, что она «твердо решила не допустить образования правительства советских партий и отстаивать чисто большевистское правительство во что бы то ни стало». В действительности, такую позицию в ЦК занимал только Сокольников, а Ленин и большинство членов ЦК были сторонниками не коалиции советских партий, которой добивались Каменев и другие правые большевики, а чисто советского правительства на пропорциональной основе. За кажущейся близостью этих формул крылось принципиальное противоречие.