– Кто там?!

Голос был напряженным и глухим, как из бочки. Я тут же признался, назвав свое имя, и был запущен в квартиру в считаные две секунды. Именно запущен, потому что Зинаида с такой силой рванула меня к себе, что я влетел в ее логово со скоростью спутника. И тут же повисла у меня на шее, орошая ее горячими слезами.

Я даже расчувствовался – хоть один человек в этом чертовом мире ждет меня и переживает за меня.

– Я боялась, что тебя загребли! – шепнула она мне в ухо и, отцепившись, закрыла дверь. – Ты куда их дел?!

Я подумал и после паузы спросил:

– Кого?

Зинаида хотела что-то ответить, но замолкла и кивнула головой – поняла. Больше мы об этом не говорили. Единственное, что я еще попросил ее сделать в связи с происшествием, – дать мне чистую одежду, а ту, что на мне, упаковать и выкинуть в мусорный контейнер по дороге на работу. Ну, так… на всякий случай.

Потом пообедали – я ел вяленько, только недавно натрескался бутербродов, так что есть не хотелось. Но борщ – это святое. Да и Зину обидеть не хотел. Потому выхлебал тарелку борща и принялся за чтение московского письма. Я ведь так его и не почитал…

В общем и целом, как уже и сказал адвокат, приглашали меня для подписания договора в самое что ни на есть ближайшее время. Что было довольно-таки удивительно, так как, зная советскую бюрократию, я не сомневался, что рассмотрение и принятие решения по печати книги затянется на долгие месяцы, если не на годы. В издательствах план, в издательствах очередь…

Письмо, сухое, деловое, напечатанное на обычной машинке вроде моей, ничем не выдавало эмоций, с которыми главред отнесся к моему тексту. Ни критики, ни простого отзыва, всего лишь: «Уважаемый Михаил Семенович! Ваше произведение с рабочим названием «Найденыш» рассмотрено нами, и результат рассмотрения положительный. Предлагаю Вам срочно прибыть к нам для подписания договора на издание данной книги, если Ваше предложение, конечно, еще в силе. Настоятельно рекомендую не откладывать посещение издательства, так как нам необходим договор для постановки Вашей книги в печать. Главный редактор… Алексей Махров».

Кстати, имя и фамилия главреда меня позабавили – он тезка писателя из 2018 года, альтернативки которого мне нравились, я слушал их по дороге, сидя в машине. Ну и с телефона – в спортзале. Очень захотелось увидеть этого Махрова – может, какой-нибудь двойник? Или тоже попаданец! А что, здорово было бы, если б Махров тоже оказался попаданцем! Обосновался тут, пробился в главреды крупного издательства и сидит себе, поплевывает! Приду я вот так в издательство, а там Махров. И я ему скажу:

«О-о! Здорово, Леха!»

А он мне:

«Здоров, Миха! Ты какими судьбами?!»

«Да в аварию попал, башкой долбанулся – вот и сижу теперь тут, в 1970-м! Сам охренел! Теперича вот выживаю, как могу! А ты как тут обосновался? Только не говори, что в метро башкой шарахнулся!»

Леха ухмыльнется:

«Да с приятелем пиво бухали, выхожу из паба – а тут пьяный козел на «Мазератти» летит, и прям в меня! Приятель-то тут же в сторону прыгнул, а я задумался над судьбой Советского Союза и над тем, как бы в туалет сбегать, ну и припечатало меня. Очнулся уж в шестидесятом году! Вот, пока пробился, пока главредом этой конторы стал – поседел весь! Вот так, Миха! Накаркали мы с тобой про попаданцев-то, судьба нас и прищучила».

И я так грустно вздохну:

«Да-а… такая наша боярская доля!»

И начнем ржать.

Ясное дело – лажа. Совсем другой это Махров. Но в глубине души шевелится надеждочка – ма-аленькая такая! Все-таки свой человек в этом мире… вдвоем выживать уже легче.

Зине рассказал, она вначале посмеялась, потом задумчиво сказала, что на свете все может быть. Она, после того что случилось со мной, уже ничему не удивится.

А еще сказала, что купила мне билет в Москву, на завтра. И чтобы я завтра свалил, и как можно скорее. Потому что она созванивалась со знакомым хирургом, а тот говорил со своей знакомой из Министерства культуры, а та с главредом… В общем, главред в восторге от книги, хочет срочно ее издать. Из-за меня он даже выкинул из очереди на печать одного сельского самородка-графомана с рассказами о родной деревне Харьковке. А если я в ближайшую неделю не появлюсь, он, главред, будет в громадной дупе и мне того не простит. Так что вещи мне она уже собрала, и в четырнадцать часов завтрашнего дня я качусь колбаской в стольный град и возвращаюсь с победой, иначе и быть не может.

И кстати, очень неплохо бы мне побыть там пару-тройку дней, чтобы утихло бурление пересудов вокруг моего задержания.

Просила позванивать ей – если не каждый день, то хотя бы через день. А она будет сообщать мне новости о поиске пропавших злодеев.

Наивно, конечно, но что с нее взять? Она ведь не мент, она не знает, что это бурление за два-три дня не затихнет. И даже неделей не обойдешься. Будут еще дергать на допросы, пусть даже и в качестве свидетеля.

Очень хорошо, что догадалась выписать мне отпуск за свой счет. Мол, поехал Москву посмотреть, отдохнуть; где находится – не знаю!

В гостиницу только устроиться сложнее, но, с другой стороны, издательство пригласило, пусть оно меня и пристраивает! Устроят, уверен.

Денег мне на дорогу приготовила – две сотни. Я отказывался – зачем мне так много? По ресторанам ходить не собираюсь. Но все равно навязала: мол, вдруг придется угостить редактора и все такое прочее. Опять же – сколько придется прожить в Москве, еще не ясно.

А потом я пошел в свою комнату и лежал, глядя в потолок. И уснул. Проснувшись только тогда, когда ко мне пришла Зинаида. Тогда я разделся и снова уснул. Этот день был слишком хлопотным, и я устал. Не до постельных игрищ.

Утром все компенсировали, и Зина будто прощалась со мной навсегда – как если бы я уходил на фронт. Часа два кувыркались, испробовав все возможное и невозможное – как парочка тинейджеров, дорвавшихся до сексуальной свободы и желающих проверить – так ли секс хорош, как о нем говорят.

Потом завтракали (почти обедали), собирали вещи, и когда пришло время, Зина отвезла меня на вокзал.

Уже сидя в машине на полдороге к вокзалу она вдруг наморщила лоб и спросила, не заметил ли я чего-то странного в поведении подъездных старушек. Как-то подозрительно они смотрели, а отвечали на приветствие так испуганно и подобострастно, будто сейчас тридцать седьмой год, а мы одеты в форму работников НКВД. Что с ними случилось? Я не в курсе?

На что я с чистой совестью сказал, что совершенно не в курсе, какие химические процессы происходят в головах этих крокодилиц. Возможно, их посетило божественное откровение.

Зина посмотрела подозрительно и сказала, что этому откровению надо язык держать за зубами и не привлекать внимания к своей одухотворенной особе. Ибо – чревато!

С чем я и согласился. Особо одухотворенных люди вообще не любят и при первой же возможности распинают на крестах.