– Как это? Ты мужчина – или жалкая мышь?

– Пи-пи-пи!

Двери лифта раскрылись. Войдя в кабину, я в изнеможении прислонилась к зеркальной стенке.

– Сейчас напущу горячей воды в ванну и буду блаженствовать, – и я потерла ноющую поясницу. – И надеюсь, что отсюда до ресторана недалеко.

Ева порекомендовала ресторан и даже любезно заказала там столик для нашего ужина.

– Она сказала, что это в десяти минутах ходьбы. Как тебе кажется, одолеешь такое расстояние? Встречаемся в вестибюле в шесть?

Я кивнула. Теперь, когда мы остались вдвоем, недосказанность снова повисла между нами, как огненная завеса.

– Правда, тебе, возможно, не хочется ужинать в моем обществе. Ты не обязан.

Бен шагнул ко мне в тесном пространстве лифта и рукой приподнял мой подбородок.

– Кейт Синклер, иногда ты слишком много говоришь.

Двери открылись, и он, выходя, быстро поцеловал меня в губы – я в полной растерянности смотрела ему вслед. Лифт плавно доставил меня на следующий этаж, а воспоминания об этом легком прикосновении все порхали во мне и вспыхивали нежными светлячками.

Как же трудно занять себя чем-то в гостиничном номере. Я наполнила ванну. Пока ждала, снова распаковала вещи. Долго отмокала. Полежала на кровати. Постаралась отключиться и ни о чем не думать. Еще старательнее постаралась отключиться и ни о чем не думать, что, разумеется, привело к обратному результату. Попыталась думать о работе – до нее оставалось уже совсем недолго. Всего два дня, и один из них, судя по всему, мне предстояло провести с Беном.

А дальше все началось сначала, по кругу. Бен, все эти бабочки-светлячки в животе от предвкушения и подавляемое возбуждение. И непрерывно повторяющиеся воспоминания о сегодняшнем дне, об этих его словах: я ошибался насчет тебя и хочу… Чего это он хотел?

Этих восхитительных мимолетных прикосновений на бегу, нашего энтузиазма и тепла в груди от внезапного чувства общности? Кто бы мог предположить такое?

– Он сказал «каша»? – шепотом переспросила я, когда официант исчез.

Бен кивнул.

– Не уверена, что меня это радует. – Я немного встревожилась. В детстве я росла на весьма однообразной пище – самым частым блюдом в нашем рационе были макароны с мясным соусом, остальное появлялось редко и считалось экзотикой. Поселившись отдельно, я постоянно заставляла себя расширять меню и храбро пробовала все новое и непривычное. Но не всегда все проходило гладко, иногда мои мозги переклинивало и организм решительно восставал против экспериментов. Вот и сегодня был именно такой случай. Каши мне ну никак не хотелось.

– Мне тоже, – сказал Бен, к моему облегчению, – но Ева уверяла, что еда здесь превосходная.

Ресторан был настолько популярен, что Еве досталась единственная свободная бронь на шесть тридцать. Но, несмотря на это, я не увидела здесь пышности и помпезности лондонских ресторанов. Все были одеты демократично, никаких вечерних туалетов, официанты держались приветливо и неформально. На стенах висели полки, на них в изобилии зеленели растения в горшочках, а над лестницей расположилась целая оранжерея, там красовались корзинки с такой буйной растительностью, что казалось, будто мы сидим на открытом воздухе.

– Может, рискнем и выберем дегустацию вин? – спросил Бен, просматривая меню.

– А что, давай. Кредитка агентства при мне, и мне море по колено. Могу смело с нее расплачиваться, особенно после того, как этот хорек Джош оставил меня здесь.

– О, она вернулась. Ехидная пиарщица. Мне ее не хватало.

– Обращайтесь, – саркастически поклонилась я.

– Но я ошибся насчет тебя. Сегодня в аэропорту ты не воспользовалась шансом сделать шаг по служебной лестнице. Ты же могла бы тоже начать скандалить, поддержав игру Джоша. Знаешь, если бы вы объединились и подняли хипеж, авиакомпании пришлось бы высадить каких-то других людей. Джош, мне кажется, не постеснялся бы использовать свой козырь – антирекламу в прессе.

Я смущенно пожал плечами, неуверенная, что мой поступок заслуживает похвал.

– Я просто не люблю скандалов и не хотела глупых сцен.

– Ну конечно, дело вовсе не в том, что ты знала, как остальным важно вернуться домой.

Я снова пожала плечами:

– Отказаться от выходных, которые собиралась провести дома, – не такая уж великая жертва.

– Хорошая ты девчонка, Кейт Синклер. – Бен улыбнулся и посмотрел мне в глаза. От этого взгляда ноги у меня превратились в желе, а сердце – и вовсе во что-то кашеобразное вроде пюре.

– Да и ты не так уж плох, Бен Джонсон.

Кровь, бурля и закипая, понеслась по моим сосудам.

– Да, еще одно. Я должен перед тобой извиниться. Конечно, на работе ты должна держаться со всеми по-деловому. Сам не знаю, почему я вчера психанул. А за ужином опомнился. Понял что-то про тебя. Все говорили о том, какая ты искренняя, естественная. А фотографии, которые ты всем подарила? Это же наглядное проявление заботы. Обо всех подумала, не обошла даже меня, хотя я вел себя как отморозок.

– Да уж, мог бы и не получить.

– Нет, не мог – ты бы все равно меня простила, потому что ты хорошая.

– Хотя иногда ты ведешь себя, как капризный придурок.

– Угу. И у тебя единственной кишка не тонка, чтобы говорить мне об этом.

Услышав такое, я неловко заерзала на стуле.

– Да, набралась смелости, потому что ты мне не очень понравился. Сначала. Пока я не разобралась, что под личиной Бешеного лиса, – я уставилась ему куда-то в район подбородка, как будто меня страшно интересовала его рыжеватая щетина, а сама просто прислушивалась к зачастившему пульсу, – скрывается добрая душа. Возможно.

Хотя он продемонстрировал это уже не раз.

– Красиво говоришь. Но вчера я повел себя по-идиотски. Устроил сцену в Музее дизайна. Как я мог решить, что тебя интересуют только полосы и размер колонок текста – надо же было поверить этому болвану Джошу, он, кстати, отморозок еще похуже меня.

– Не думаю, что тебе подобает употреблять такие выражения, – стала я ехидно подтрунивать, чтобы немного сбить пафос и покончить с комплиментами, уж очень они меня смущали.

– Пять человек, Кейт. Шесть, считая Еву, – все думают, что ты очень большая молодец. Потому что так оно и есть.

Я принялась крутить вилку.

– Ну да, все правильно, я крутая.

Я заткнулась и стала сосредоточенно заглаживать складочки на салфетке.

– Так оно и есть. – По голосу Бена было ясно, что ему лучше не перечить.

– Хм, вообще-то ты часто ошибаешься. Ой, смотри. Каша.

К нашему столику приближался официант с двумя тарелками.