Новые радиопомехи заставили Кетчупа в ярости заколотить приемником о колено. Тут в его нору вошли Вождь и Альберт.

– Здравствуй.

– Здравствуйте, – склонился тот, кого здесь называли Кетчуп, и метнул быстрый нервный взгляд на Альберта.

– Что-нибудь интересное? – кивнув на транзистор, поднял бровь Вождь.

– Простите, – сказал Кетчуп и выключил приемник.

– Да на здоровье… – пожал плечами большой человек. – Как жизнь?

– Спасибо, очень хорошо.

– Еды, питья хватает?

Кетчуп поклонился.

– Женщины приходят?

Кетчуп кивнул.

– У нас тут есть такие… – обратился Вождь к Альберту. – Надеюсь, вы еще оцените. Стоят – пару ракушек. Вот, привел тебе гостя! – обернулся он к хозяину норы.

– Альберт.

– Кетчуп, – чуть помедлив, представился тот.

– Ну, вы пообщайтесь… – предложил Вождь и вышел наружу. – Потом этого – ко мне, – сказал он крепким людям, сопровождавшим его, и хотел идти прочь, но его остановил резкий голос Вуду:

– Уговариваете?

Вождь медленно повернулся. Крепкие воины племени, сидевшие вокруг, затаили дыхание.

– Разъясняю, – уточнил Вождь.

– И вам помогает дочь? Люди все время видят ее возле приезжего.

– Люди очень внимательны, – заметил глава племени.

– Да! – возвысил голос Вуду. – Народ беспокоит, что он продолжает проповедовать свою дрянь и проводит время с дочерью Вождя. Народ думает: может быть, поэтому он еще не привязан к мертвому дереву?

– Это духи реки информируют вас о настроениях народа? – поинтересовался Вождь.

– В том числе. – Вуду позволил себе ухмыльнуться.

– Так передайте им, что Вождь ни на пядь не отступит от заповеданной тропы! – провозгласил глава племени. – А главное – не волнуйтесь сами, – вдруг снизил голос до интимного человек в пальто и, подойдя, взял Вуду под руку. – Вы уже немолоды, а ваше здоровье нам дороже всего на свете. Правда? – спросил он у Правой Руки.

– Еще бы, – бесстрастно ответил тот. – Такой человек…

– Кстати о здоровье, – наклонившись к самому уху Вуду, продолжил Вождь, – не вредны ли для него, в нашем с вами возрасте, половые излишества с женами ветеранов племени? Что говорят об этом духи реки?

– Я благодарен вам за заботу, Вождь, – после паузы ответил колдун и, вырвав локоть из сильной руки Вождя, торжественно удалился прочь.

– Ну что вы, – бесцветно сказал ему вслед глава племени. – Это мой долг.

Он вынул из кармана пальто дорогую сигару и начал задумчиво разминать ее в пальцах. Правая Рука чиркнул золоченой зажигалкой.

– Значит, Институт антропологии? – спросил Кетчуп.

– Да.

– Бывал… Х-хе. – Он покачал головой, сам не веря в то, что все это было когда-то в его жизни. – Во дворе платан и памятник Леви-Строссу?

– Да.

– На первом этаже – кафе-стекляшка и девушка такая… с глазами… Работает она еще?

Альберт не ответил.

– Хорошо там весной?

– Очень.

– И здесь хорошо, – вдруг сказал тот, кого называли Кетчуп. – Красота несусветная. Полярный день… Жить можно!

– Я вижу.

– Женщины ласковые. Чуть-чуть с ними как с людьми – такое вытворяют!

Альберт молчал, не зная, что сказать.

– Я привык, – сказал наконец первый пленник. – И вы привыкнете.

– Нет.

– Это гордыня! – усмехнулся Кетчуп. – Вы считаете, что мир рухнет из-за вас. И Томас так считал. А мир не рухнет. Ничего не изменится вообще! Съедите вы человекоеда или другие человекоеды съедят вас…

– Людоеды, – напомнил Альберт.

– Это вопрос терминологии… – отмахнулся Кетчуп.

– Это вопрос спасения души, – сказал Альберт, и лицо его собеседника исказила гримаса.

– Тело надо спасать, – прохрипел он, – тело! Рассказать вам, что они сделали с Томасом?

– Не надо, – попросил Альберт.

Кетчуп налил настойку:

– Будете?

– Давайте.

Они выпили терпкую жидкость – Кетчуп привычным глотком, Альберт с усилием…

– Знаете, какая у меня была тема?

– Что?

– Тема какая была в университете? – пояснил Кетчуп. – «Самоидентификация человека в традиционном обществе». Так что я, можно считать, нахожусь на полевых работах.

– И как… работа?

– Самоидентифицируюсь помаленьку… – поднял глаза Кетчуп. – Хотите, я станцую вам танец, которым мы, Народ Конца Света, приветствуем рождение луны?

– Не хочу.

Альберт с трудом скрывал ужас.

– Значит, танец не хотите… Хорошо, – согласился Кетчуп. – А фокус хотите?

И с этими словами он вынул из-под лежанки мешок.

– Что это?

– Это фокус, – напомнил Кетчуп. – Ап! Ап!

И он в два приема медленно, как иллюзионист, достал из мешка автомат и два перевязанных изолентой рожка.

– Автомат Калашникова, – прервал наступившую тишину пленник. – Два рожка по тридцать патронов. Лучший двигатель прогресса! Устанавливает светлое будущее за пару дней. Царство Христа, город Солнца, власть красных кхмеров… – без разницы.

Альберт вскочил. В глазах его загорелся незнакомый прежде огонь.

– Но наша с вами беда, Альберт, – сказал Кетчуп, – в том, что рожки – пустые.

Крепкие люди, стерегшие нору Кетчупа, точили каменные ножи, напевая что-то свое, древнее, тоскливое и по-своему прекрасное.

– Томас был против насилия! – шептал Кетчуп. – Несчастный идиот. Он считал, что мир надо менять словом… Его уже ели, а он все говорил… Будь он проклят!

– Не надо так, – попросил Альберт. И сам простонал от досады. – Ах, черт возьми!

– Да. – Кетчуп снова налил. – Этот калашников – фикция, психологическое оружие…

И, подняв глаза на Альберта, добавил:

– Почти…

Альберт стоял не шелохнувшись.

– Один патрон там все-таки есть, – прошептал Кетчуп. – В патроннике. Томас был рассеянным человеком. Помянем Томаса!

Он выпил в одиночестве. Он жадно глотал бурую жидкость, и настойка текла по шее.

– Итак, коллега! – торжественно объявил Кетчуп, отставив чашу. – Что мы имеем? Один из нас имеет возможность застрелиться. Или застрелить кого-нибудь по своему выбору. Свобода выбора – ну, вы помните… Какие будут предложения?