Ну и где ты, Саня?

Прошел чуть дальше — услышал шаги. Замер, присел, вскинув револьвер. Курок давно взвел, чтобы без лишних звуков обойтись, так что меня сейчас просто нет, я даже не дышу.

Собачий привизг тихий… твою же мать, и кого еще и с собакой принесло?

Ответ пришел почти что сразу — из-за угла забора вышло сразу двое, один в пыльнике, второй в бушлате. И на поводке здоровая собака, вроде той, что Виталя с собой привел, которая магазин охраняет.

Ветер от них на меня, причем довольно сильный… не должна запах учуять, да и вряд ли она по запаху меня ищет, тут запахов много, даже я их чую, это псина сторожевая, скорей всего из двора Мамона, которую с собой для подкрепления взяли.

Забор здесь чуток изгибается, его вкривь и вкось строили, так что меня его изгиб вроде как укрывает… чуток… но это пока не присмотрятся, или собака не учует.

Если учует, что будет делать? Она ведь на охрану территории натаскана, а сейчас за ее пределами, так что без команды она ничего делать не будет? Черт, мало я про собак знаю, никогда собачником не был…

Нет, не возбудилась псина, а они налево свернули, как раз в сторону лодок. И это точно не сторожа, это по мою душу, ожидают, что я ночью попытаюсь на берег выйти. Значит, все же поняли, что я обратно вернулся? Похоже на то.

Тихо снял курок револьвера с боевого взвода, убрал тот в кобуру, потянулся за карабином. Эти дальше — карабин лучше. Потом залег, стараясь даже не зашуршать. Тут еще и травка под забором растет, в ней в темноте проще затеряться, чем стоя в таком вот полуприседе, в каком я сейчас. И случись стрелять — стрельну точней.

Голоса. Это они до Сани в лодке дошли. И тот у них, наверное, какое-то подозрение вызвал. С чего это пьяный человек ночью в лодке на берегу сидеть будет, пусть он даже и сам лодочник? Пьяный человек ночью спит без задних ног или добавляет, если есть чем. А если по городу где-то шляется злодей вроде меня, то так получится похоже, что лодочник злодея хочет на тот берег переправить.

И что делать? Переправляться самостоятельно? А как? Участок берега недлинный, эти, если его патрулируют, скоро назад пойдут. Даже если я Саню из лодки выкину, сунув денег чтобы не шумел, и погребу на ту сторону, то заметят с берега.

Может хрен с ним, а? Пойти выше, нарубить деревьев, собрать плотик на одно сидячье место, это совсем не так сложно, как сперва кажется, да и переправиться? Ну и хрен с ним что промокну, высохну потом. Мне главное рюкзак не промочить, а то без сухарей останусь… что тоже не такая уж и катастрофа.

Стоят. Теперь я их отсюда вижу — и глаза привыкли, и луна светит удобно. Собака просто сидит, пытается блоху какую-то из шубы выгрызть, а эти двое с Саней общаются. Вроде без излишних эмоций, позы у всех расслабленные. Просто разговор. За оружие никто не хватается.

Саня им показывает там что-то в лодке, те кивают. То ли он не понял что тут зачем, то ли эти не меня ищут, то ли он меня не сдал… Что из этого правда? А не знаю.

Собака бросила выгрызать блоху, почесалась и просто уселась на доски причала, вроде как прислушиваясь к разговору. Потом один из двоих, который в бушлате, слегка дернул поводок и затем все они пошли по берегу дальше, уверенным таким хозяйским шагом. А больше, вроде бы, вокруг никого. Саня вернулся в лодку, переложил там весла, а затем посмотрел в мою сторону и махнул рукой.

Заметил, что ли? Вообще-то с его места можно было заметить когда я подходил, вполне себе даже. Нет, точно мне машет…

Пошел пригнувшись, обтирая забор и стараясь не шуршать курткой. Перебежал к сараю, по обрезку бревна, который здесь за ступеньку, вступил на дощатый кривоватый настил, чуть скрипнувший под сапогами.

— Давай сюда, душегуб, — громким шепотом позвал Саня. — И быстро давай, а то они на второй круг пойдут.

Два раза меня приглашать не надо было. Перебежал к лодке, забрался в нее и сразу на дно лег, чтобы со стороны меня не разглядеть было. На сложенную сеть. Ага, вот что он им показал, сказал, наверное, что хочет на утро сети поставить. Они еще, небось, и рыбалку пообсуждали.

— Деньги вперед, как договорились, — прошептал он, протягивая руку.

Кто же сомневался… а они у меня готовы уже, в нагрудном кармане. Просто вытащил и вложил ему в ладонь. Саня их проверил, пересчитал. убрал в карман. Затем прошел на нос, оттолкнул лодку от берега, сел за весла, сноровисто гребанул, пока задом отводя лодку от причала, а затем быстро ее разворачивая, работая веслами в разные стороны. Ну и потом уже приналег, быстро ее разгоняя.

Уключины тихо побрякивали иногда, но не скрипели, смазаны были хорошо, вода с журчанием бежала вдоль бортов. Ну и на дне ее малость скопилось, если бы не сети подо мной, то уже весь мокрый был бы. Над рекой висело звездной небо с почти что полной луной, от которой бежала серебристая дорожка, смещавшаяся вместе с нами.

Я приподнялся на локте, выглядывая через край борта, но подниматься пока не стал, силуэт все же издалека разглядеть можно.

— Меня искали? — спросил я, когда мы чуть отошли уже от берега, стараясь все же говорить потише, потому что ночью и над водой звук далеко бежит, могут и услышать.

— Тебя, — усмехнулся гребец. — Ты их грабил, что ли?

— На хрен они мне нужны, грабить, — изобразил я некое негодование. — Занозился с двумя из них по дороге, когда на хуторе ночевал, а тут встретились. Прямо у ворот Мамона было. Я мимо ехал, а они как раз на улицу. Ну они за стволы и схватились.

— Двоих ты на глушняк, — хмыкнул Саня. — И одному потом плечо прострелил.

— А мне лошадь убили.

— Мамон злопамятный, искать будут.

— Я сам злопамятный, — заявил я, вовсе не чувствуя при этом никакой большой внутренней уверенности в своей неуязвимости.

Мне, конечно, сейчас очередных мстителей не хватает, одних "висельников" мало.

— Сань, а ты сам откуда?

— Из Магадана я, бичевал там, а что?

— Да так, ничего, просто говор чем-то знакомым показался.

На самом деле я погордился своей проницательностью. Решил что Саня культурный бич — а он таким и оказался.

— А Мамон — он как вообще?

— Сука в ботах, — выдал емкое определение Саня. — Жадность его погубит, помяни мои слова. Как Цигеля погубила.

— Я слышал что он тут половину города на опий подсадил?

— Половина не половина, но да, много старателей сидит. Четыре курильни в городе, во всех хозяином Мамон.

Шприцы тут в большом дефиците, так что роскошь дурь по вене пускать тут себе мало кто позволить может. Курят как опий все больше, и больше по притонам, как в былые времена. Шарик черняшки в трубку, выкурить — и на боковую, балдеть. Из-за этих курилен у Желтухино такая репутация поганая в других городах. И это даже среди такой публики, какая здесь живет.