С такими мыслями Иван Петрович подошел к больнице. Доктор курил, сидя на скамейке, врытой в землю около крыльца, сгорбившись и устало сложив руки на коленях.

— Ну, выкладывай, что у вас здесь случилось! — устало сказал Незванов. — Как наш капитан?

— С капитаном все нормально, думаю, завтра можно будет выписывать. А всего лишь час назад он умер.

— Как это — умер? Ты можешь объяснить толком? — начал сердиться директор.

— А вот так! Взял и умер! Самым натуральным образом. И это была не клиническая смерть, сердечные сокращения отсутствовали почти десять минут.

— Но как же…

— Потом старик выгнал нас всех из палаты, а сам остался с умершим. Что он там делал, не знаю, мы в это время с Еленой Владимировной возились.

— А с ней что случилось? — насторожился Незванов.

— В обморок упала. Переутомилась скорее всего. Слишком большую нагрузку на себя взвалила.

— Может быть, может быть… — пробормотал Незванов, пристально вглядываясь в доктора и пытаясь понять, знает ли он о том, о чем, по словам Людочки, говорит весь поселок. — Как она сейчас?

— Нормально, уже бегает, будто ничего и не было. Но вы уж присмотрите за ней, чтобы не брала на себя слишком много.

— А дальше что было? — спросил Иван Петрович, уходя от скользкой темы.

— Дальше? Дальше мы вошли в палату и увидели Бестужева, живого и почти здорового. Зато старик сидел белее мела и, как только мы вошли, улегся на койку и потерял сознание. Но перед этим сказал, чтобы его не трогали, пока он сам не придет в себя.

— Как сказал? — удивился Незванов. — По-русски, что ли?

— Вроде бы нет, — пожал плечами доктор. — Но мы как-то поняли.

— Вы хоть разобрались, что с ним произошло?

— Увы! — развел руками доктор. — И вообще мне кажется, что все происшедшее смело можно отнести к области чудес.

— Какие, к черту, чудеса! — разозлился Незванов. — А то ты не знал, от чего капитан загибается, теперь насчет старика уши трешь. Что ты за врач после этого?

— Иван Петрович, потрудитесь, пожалуйста, говорить мне «вы»! — вскипел доктор. — И попрошу не подвергать сомнению мой профессионализм, это не в вашей компетенции!

Как ни странно, возмущение доктора подействовало на Ивана Петровича, как холодный душ, и ему стало стыдно за свое поведение. Как ни крути, доктор прав. Нельзя, чтобы личные проблемы влияли на отношения с людьми.

— Простите, Виктор… э-э-э…

— Алексеевич.

— Да, Виктор Алексеевич. Вы уж извините меня за хамство, просто слишком много всего сразу навалилось.

— Принимается, — ответил доктор. — Я тоже не совсем в форме. Я ведь не шутил, то, что я видел, на самом деле выходит за пределы реального.

— Чего уж говорить! — улыбнулся Незванов. — Мы тут все уже второй год, как вышиблены за пределы реальности. Так что чудом больше, чудом меньше… Скажите, я могу сейчас поговорить с Бестужевым?

— Нет ничего проще, — улыбнулся в ответ доктор. — Он должен быть в своей палате. Вы идите, а я уж на воздухе посижу, покурю.

… Дверь была приоткрыта, и Незванов уже взялся за ручку, чтобы войти в палату, но вдруг замер, услышав доносившийся оттуда голос Лены.

— Артем, прости меня, но я не знаю, что делать, — говорила она срывающимся на шепот голосом. — Я не могу без тебя! Я ничего вокруг не вижу! Когда тебе было плохо, я чуть не умерла!

— О чем вы говорите, Лена? — голос Артема, как показалось Незванову, звучал смущенно. — У вас замечательный муж, и я уверен, что вы его любите. И у меня есть любимая женщина…

— Это та учительница с Тоболяха? Ненавижу ее, ненавижу! — голос Лены стал злым и неприятным. — Ты забудешь ее! Я люблю тебя, люблю!

— Перестаньте, Лена! — мягко сказал Артем, но в его тоне Незванов различил металлические нотки. — Давайте считать, что вам это все просто приснилось. Завтра проснетесь и поймете, что по-прежнему любите Ивана Петровича. И никогда не было в вашей жизни никакого Артема Бестужева.

В палате наступила тишина, прерываемая только всхлипываниями Лены. Иван Петрович на цыпочках отошел от палаты и, стараясь не скрипнуть дверью, вышел на крыльцо.

— Ну, что, поговорили? — спросил его доктор, отчаянно чадя очередной сигаретой.

— Нет, там какие-то процедуры, — соврал Незванов. — Я даже в палату заходить не стал. Потом забегу. А сейчас пойду, времени нет. И еще раз простите, если сможете.

Дальше Незванов действовал бездумно, как заведенная механическая игрушка. Разыскал главного инженера Круглова, не вдаваясь в объяснение причин, сказал, что передает ему на несколько дней бразды правления. Конкретного срока пока не знает сам, но пусть никто не вздумает его искать. Потом зашел домой, загрузил в большую сумку четыре бутылки водки. К спиртному Незванов не прикасался с самого начала «катаклизьмы», и у него скопился изрядный запас. Подумав, прихватил еще две бутылки. Туда же сгреб с полок холодильника все, что годилось на закуску. И лишь тут понял, что не знает, куда идти. Присев на диван, раскрыл блокнот и полистал страницы. Подумав, поднял телефонную трубку и набрал номер квартиры Валеры Седых.

— Надя, — жену Валеры он тоже знал еще со школы, — Валера дома? Позови его, пожалуйста. Валера, привет! Ты можешь сейчас подойти к своему гаражу? Давай, через десять минут я тоже буду там.

Он повесил сумку на плечо и, не оглядываясь, вышел из дома.

В таком положении Бестужев оказался впервые. В жизни бывало всякое, случалось и такое, что женщины сами вешались ему на шею. Но никогда еще в таком качестве не оказывалась жена человека, к которому Артем питал искреннюю симпатию. Лена давно убежала, а Артем все еще сидел на койке, тупо смотрел в стену и лихорадочно искал выход из ситуации. Вот это влип, так влип! Не успев очухаться, узнать толком, что с ним приключилось! В голове все еще мешались явь и бред, да и бредом ли было то, через что пришлось пройти? Уж слишком все казалось реальным.

А тут вдруг появляется жена Незванова, красавица, может быть, даже слишком красивая для этого поселка и этой бревенчатой больнички, и признается ему в любви! Лестно, конечно, но совершенно не нужно! Черт побери, ведь ни сном, ни духом не причастен к такой неприятности! И, как ни старайся, ничего не спрячешь, ничего не сохранишь в тайне. По какой-то мистической закономерности, которую Артем подметил сразу, поселившись в Красноармейце, здесь вообще ничего не удавалось удержать в тайне. Ну, абсолютно ничего. Каждый чих сразу становился известен соседям, и любое мало-мальски значимое событие обсуждалось всеми жителями поселка, и не только женской его половиной, но и мужской. Все знали всё, и лишь сами персонажи сплетен обычно до последнего момента оставались в неведении о том, что их имена полощут на каждом углу.