– Сильнее. Быстрее. Да, Дэйм…

– Ещё сильнее хочешь? Ненасытная, плохая девочка, – рычу я, крепче сжимая её талию, толкаюсь бедрами в остервенело безумном темпе, ощущая, как тараню чувствительную точку внутри, которая у Арии со студенческих лет развита офигенно чувствительно. Не без моей помощи, конечно. Невольно отгоняю мысленный вопрос, получала ли она оргазм без параллельного прикосновения к себе с этим ублюдком. Моим братом.

Но одно лишь представление Арии в руках другого мужчины приводит меня в ярость, которая нам обоим сейчас только на руку.

– Прости меня. Прости. Я твоя только, всегда была и буду. Не смотри на меня так, Дэйм…

– Поклянись, детка. Да, громко клянись… – шепчу я, ощущая, как её горячие стенки начинают импульсивно сжимать меня, обхватывая вздувшиеся вены на члене тугой перчаткой.

Движения быстрые, порывистые. Звуки томные, влажные, горячие заполняют пространство, и только слияние наших двух одержимых друг другом тел будто имеет сейчас значение. Приятное покалывание пронизывает позвоночник, пах, концентрируясь на члене, одномоментно с тем, как я проникаю в Арию еще более отточенными, резкими, но медленными толчками – самыми последними, инстинктивными, сладко болезненными, ощущая, как с горловым рыком изливаюсь в её принимающую всё без остатка плохую девочку. Она все забирает, опустошает мои яйца, намерено сжимая меня внутренними мышцами. Не помню, чтобы она так делала раньше…сучка.

– Сука, ты у меня всю душу забрала сейчас, – с хрипом замечаю я, оглаживая ладонями ягодицы, раздвигая круглые половинки, не забывая приласкать пока незаполненное мной тугое колечко.

– Разве это душа была? – тихо, едва дыша, отвечает Ариадна, мягко улыбаясь мне, словно словившая негу на солнце кошка. – Я ещё хочу тогда…душу твою похищать. Снова и снова, – заверяет Ари, обхватывая губами мочку моего уха.

– Ты её похитила в тот момент, когда прошлась мимо меня по дорожке у колледжа, – вспоминаю я, ощущая, как губы раздвигаются в практически мальчишеской усмешке. Юной, какой давно на моем лице наверняка не было. Любовь окрыляет, лишает возраста…все эти годы я чувствовал себя седовласым старцем, очерствевшим, запертым где-то высоко в горах душой, хоть и телом вел активную социальную жизнь.

– Я не хотела. Сам пристал.

– О, да, – с неохотой я покидаю Ариадну, вновь удерживая её за талию. На слегка ватных ногах встаю у кровати и кидаю её на постель, возвышаясь над ней…наши взгляды ведут неравную борьбу, пока она облизывает губы и все ещё дрожит, смакуя мощный оргазм, который только что испытала в моих ладонях. Я готов смотреть на это вечно и едва ли смогу снова жить без этих эмоций, окрасивших мою черно-белую жизнь цветами, яркими красками.

Хотя все, кроме Арии по-прежнему кажется незначительным, блеклым…но сейчас это не так важно. Я вообще не способен думать о чем-либо другом, как о втором раунде нашей борьбы.

– И я собираюсь пристать к тебе снова, моя малышка, – с угрозой шиплю я и раздвигаю её ноги, обхватывая изящные лодыжки. Ариадна заводит руки над головой, прогибаясь для меня всем телом, демонстрируя свою соблазнительную фигуру, которую я намерен пробовать снова и снова…и знаю, что пресыщение ею никогда не наступит, как это случалось с другими женщинами. И этот тот самый случай, когда я уверенно могу сказать «никогда».

Ария

Просыпаясь, резко сажусь на постели, ощущая, как губы сами замирают в слабой улыбке, когда я перевожу взгляд на Дэймона, растянувшегося на кровати рядом со мной. Его грудь мирно вздымается и опускается, рельефные мышцы сокращаются от спокойного дыхания. Лишь между бровей прилегает едва заметная горделивая морщинка. Я провожу по ней кончиком пальца, чтобы отогнать его тревожные сны. Покусывая нижнюю губу, засматриваюсь на восхитительное тело мистера Мерсера, ощущая, как горячая волна томления приливает к низу живота, когда я фиксирую внимание на косых мышцах его пресса и выпуклости в районе бедер, заметно натянувшей ткань шелковой простыни.

Мы занимались любовью всю ночь, а я хочу ещё…но лучше держать себя в руках. Нам предстоит серьезный разговор, а очередная близость лишь ухудшит эмоциональный разрыв.

Наспех надевая на себя нижнее белье и одну из футболок Дэйма, которую нахожу в его идеально прибранной гардеробной, я направляюсь на кухню, чтобы приготовить любимому завтрак. Вряд ли сырники, рецепт которых я узнала в русском ресторане, и когда-то посещала на Брайтон Бич поднимут ему настроение, когда я сообщу Мерсеру о своем решении. Но все же…

На сердце так тяжело, что дышать больно. Но и сбегать просто так, «по-английски», не объяснившись, я не хочу. Да только как ему сказать обо всем? Какова будет реакция Дэймона?

Творожный сыр довольно быстро превращается в упругие сырники, которые я с любовью и вдохновением украшаю кусочками клубники и шоколадным топингом. Слезы наворачиваются на глаза, когда я ловлю себя на простой мысли, что хотела бы проводить так каждое утро – готовить ему, Максу и Мариане чертовы сырники, провожать их в школу, а Дэймона на работу, не забывая подарить ему поцелуй, и напомнить, что он самый лучший. Банальное женское счастье. Недоступное мне. Запретное. Упущенное.

Чем больше лелею свои несбыточные мечты, тем сильнее рвет сердце в клочья, заставляя его кровоточить, распространяя боль по венам и неприятное жжение в груди.

Слезы вновь беспощадно выжигают глаза…как жаль, что для «нас» уже слишком поздно, необратимо. И нет «маховика времени» чтобы отмотать все назад, переиграть, исправить.

– Так вкусно пахнет, бейби, – из длительных странствий по дорогам собственных мыслей меня вырывает низкий голос Дэймона. Слегка хриплый после сна, такой пленительный. Каждое утро его слышать хочу, но ванильные грезы о своем личном и банальном «долго и счастливо» давить в себе и убивать беспощадно приходиться. Сложно, но я справлюсь. Взрослая уже девочка.

Он обхватывает мою талию, стремительно прижимая спиной и бедрами к своему телу, к горячему обнаженному торсу. Магнетический жар, исходящий от его кожи, через ткань ощущаю, тая в мужских объятиях.

– И ты прекрасна в моей футболке. Но куда лучше будет без неё, – вместо «доброе утро» произносит Дэйм и забирается жадными ладонями под тонкую футболку, быстрым жестом собственника оглаживает талию, поднимается выше, порывисто обхватывая мои груди, одновременно впиваясь губами в чувствительную кожу на шее. Медленно, но крепко сжимает их, заставляя с шумом выдохнуть, и ощутить ласкающее лицо и тело невидимое пламя. Черт…он издевается. Как же трудно будет поговорить сейчас.

– Дэйм…не заставляй меня терять голову. Снова, – нежно выдыхаю, не в силах сдержать сдавленный стон. Подставляю шею для влажных, ласковых поцелуев своего мужчины. Идеальное утро. Каждое прикосновение, словно ножом по сердцу. Настоящий реквием по моей мечте. – Нам нужно поговорить…

– Да. Нужно. У нас есть нерешенные вопросы. Но теперь мы одна команда…да, детка?