Наконец, могут быть еще «Сичевы Стрельцы» – хотя вряд ли. Они не могут применяться внутри страны по закону – хотя Украина та страна, где закон запросто подменяется революционной целесообразностью. Они опасны тем, что имеют подготовку НАТО, все прошли через НАТОвские учебные центры, еще армейским оружием, броней и армейской тактикой. Тут – лучше бы, конечно, без крови, но… не мы решаем. Не мы.

Ослабляем двери. Их надо отпереть, но не открыть, до самого последнего момента нельзя их открывать. Целее останешься. Одновременно с этим – опера, которые снаружи, перекрывают улицу, чтобы отсечь мирняк. Еще не хватало того, чтобы мирняк посекли…

На экране он стоит в «бороде» панели приборов – улица. Киевская улица. Мы оставили скрытую камеру, просто прилепив ее к стене. Это надо для того, чтобы видеть, когда конвой свернет на нашу улицу.

Просто сжать кулаки и ждать. Что-то покатило в последнее время – сначала в Астрахани разборка со стрельбой, теперь здесь. В сорок семь – совсем не дело. В мои-то годы я уж должен быть генералом… да вот, не получилось как-то.

Есть! Первым появляется «Форд-Эскорт» с мигалкой. За ним – мощный черный куб тюремного фургона «Рено». За ними – два армейских грузовика, старые «Манны», видать, из запасов бундесвера отвалили…

Козлы.

– Готовность один!

Я сижу не сзади, а спереди справа, на месте начальника охраны. Сзади у нас сидит Мишка Гамми, или просто Гамми, – поразительно добрый, голубоглазый здоровяк, бывший одоновец[80], наш последний козырь и огневое прикрытие. Он вооружен пулеметом калибра девять миллиметров[81], из которого он умеет стрелять с рук, – не поверил бы, если бы не видел собственными глазами. При необходимости – он один заткнет те два гребаных грузовика, на которых мы не рассчитывали, – максимум на один.

Сидим на нервах… подрыв!

Взрыв направленный, заранее установленного фугаса, но все равно страшно. Отсюда не видно, почти не слышно – только впереди, из-за угла вдруг выхлестывает волна дыма. По нашим прикидкам – она должна была прийтись на головную машину полиции.

– Вперед! Огонь на поражение!

Наш водила – молчаливый Хасан, не знаю, откуда такую кликуху надыбал, он вообще наполовину русский, наполовину якут – рвет с места. Машина бронированная, настоящий щит даже против пулемета. Выходить пехом против трех-четырех десятков духов – верх идиотизма. Машина прикроет.

«Субурбан» резко сворачивает в сторону, а мы проходим вперед и полностью перекрываем улицу машиной. Пыль постепенно улегается, но видно все равно хреново. Похоже, немного не рассчитали – головная полицейская машина целая, по крайней мере – нос целый, лобовое почти не покоцано. Черт… только бы не по автозаку ударить. Если мы замочили тех, кого должны были спасти…

Толкаю дверь, выскакиваю, занимаю низкую позицию – с колена, прикрываясь капотом – и высаживаю длинную очередь по головной машине «ДАИ», захватывая весь салон. Неприятности нам не нужны, и если там кто выжил при взрыве – это надо поправить, и как можно быстрее. Автоматный магазин вылетает быстро, слева – сопя, хлопает дверь Гамми.

– Чисто!

Справа от «Субурбана» шквальный огонь из нескольких стволов. Видимо, на подавление, чтобы не высовывались.

Меняю магазин. Стреляю еще дважды – это у нас условный сигнал «готов». Водитель – Дима Гром – уже вытащил из машины щит, здоровенный, в две трети человеческого роста. Этот щит – теперь входит в стандартное оснащение VIP-машины – на случай нападения.

Я смещаюсь вправо, продолжая стрелять.

– Крою! Стройся!

Серьезного сопротивления пока нет – но дальше может быть все что угодно. Расслабляться нельзя.

Гамми идет первым и выстраивается за щитом – щитовик смещается немного влево и включает лазер на пистолете («Глок» с барабанным магазином на пятьдесят), а Гамми шагает немного вправо и кладет ствол своего чудовищного оружия поверх щита – там небольшое углубление есть, специально для этого. Только обычно второй номер использует автомат, а не пулемет, тем более – такой. Когда-нибудь слышали, как стреляет «Гусар»? Я слышал и повторять не советую. Но Гром нацепил активные наушники и потому пулемет не услышит.

Я перемахиваю за машину – теперь, если со стороны Майдана подойдет подкрепление, машина послужит нам щитом. Хлопаю по плечу Грома – и тут же разворачиваюсь назад. Это не антитеррористическая операция: при продвижении втроем третий номер прикрывает частично фланги и полностью – хвост штурмовой колонны. По-хорошему нас должно было быть четверо – но я говорю, людей не хватило.

Тронулись. Неспешно – но в то же время и не медля, колонна идет так, как может идти щитовик. Я, улучив момент, меняю магазин – там десяток осталось, не больше – и лучше сменить, пока неприятности не начались. Полупустой сую в мешок справа.

Спереди ударили два выстрела, но в щит почему– то попал только один, и Гром, оценив угрозу, открыл прикрывающий огонь из пистолета. Как только мы пройдем – как раз он свой полтинник расстреляет.

Минуем машину… это рассказывать долго, так-то время быстро идет, потом – сидишь, думаешь – что это на хрен было. Я оглядываюсь – похоже, основной конус осколков ударил как раз между машиной ДАИ и автозаком «Рено», что скверно, – сапер облажался, получается. Кабина «Рено» выглядит поврежденной – но насколько – вопрос. Не приведи Господь, кто-то там жив остался и по нам отработает в упор.

Есть! Со стороны машин сопровождения начинают работать автоматы – один, и тут же подключаются еще два. Гром продолжает стрелять, первую очередь дает Гамми. Я без наушников, грохот – уши закладывает. Должно внушить… лучше бы эти охоронцы сидели в машине и не высовывались. Остались бы живы…

Автозак. Я смотрю назад – никто по нам не стреляет, не видно мигалок – похоже, что все в шоке от нападения. Резко разворачиваюсь – теперь мое внимание влево, на кабину автозака. Вот чем хорош «Тавор» – он короткий. И при этом – центр тяжести сзади, при навыке – можно орудовать им одной рукой, как пистолетом. И он – полноценный автомат.

Рывок двери – и тут же короткая очередь. Не в меня – я. Похоже, что водила был еще живой… но жалости во мне к нему нет, жалость я на шоколадку сменял. Эта тварь тюремная знала, кого везет. Везет русских патриотов на виселицу. Вот пусть теперь боятся гады – все боятся, до последнего человека. Пусть знают, что смерть – всем и за все. Даже за это. Тот, кто фашист, – смертник уже изначально. Никто не уйдет.

Гамми продолжает стрелять, наша команда продвигается вперед. Проходим автозак… дверь. Пришли – у Гамми как раз кончаются патроны, я хлопаю его по плечу, давая перезарядить, и пока он это делает – прикрываю огнем. Огонь, огонь и еще раз огонь – мы это уже прохавали. Единственный способ одержать победу над многократно превосходящим противником – головы ему не давать поднять. Кто-то должен постоянно стрелять – непрерывно, без пауз. Один перезаряжается – стреляет другой.