Кребс поддерживает.

«Мы на самом деле выбросили их. Не они нас уволили. Они зашли слишком далеко. Я пять лет как-то пытался их вылечить, всё без толку».

«Потом, позже, Стивен меня обнял и признал, что я спас его жизнь, – откровенничает Лебер. – Потому что конечно, опять-таки, они такие вещи признавать не любят. Так что Aerosmith слил я, а меня слили AC/DC без всякой видимой причины, что меня взбесило. Нет, ладно бы они меня послали за плохую работу – это бы понял. Но зачем увольнять чувака, который вас звёздами сделал и денег вам принёс?

Я вообще не горюю по этому поводу. Смеюсь просто, когда в банк еду – я же сохранил каталог и паблишинг Aerosmith. У меня каталог AC/DC. Столько лет прошло – а я этим владею. Более 30 лет получаю каждый год деньги, а это очень большие деньги. Но я всё-таки люблю ребят этих. Хотел бы отношения сохранить».

На то есть десятки миллионов причин.

Кребс спокойно констатирует: «Back In Black продался тиражом вдвое большим, чем самый большой бестселлер Aerosmith».

С точки зрения текста это самая сильная песня на альбоме Back In Black. А с музыкальной точки зрения, несмотря на явные отметины риффа «Never Been Any Reason» группы Head East, она стала тем самым гимном отличного настроения у группы, которая не может не сочинять их: идеальное сочетание прямолинейного рока и попсовой мелодии по несравненному стандарту AC/DC настолько вписывается в радиоформат, что её перепели дивы MOR (middle-of-the-road, поп-рок для взрослой аудитории) Селин Дион и Шенайа Туэйн.

«Там многое сошлось. Возможно ли придумать рок-песню лучше? – говорит Терри Мэннинг. – В ней классный бит. Она удивительно проста. Вокруг начальных акцентов много пространства. Я каждый раз когда её слышу – завожусь. Готов буквально сто раз подряд послушать – не надоест. С ней ты бодрячком».

Но когда Тони Платт представил «You Shook Me All Night Long» отделу маркетинга Atlantic Records в офисе на Рокфеллер-плаза, 75, он пришёл в состояние шока: тех, кому понравилась песня, меньше тех, кто её невзлюбил. Шеф отдела просёк песню – но он оказался в меньшинстве.

«Я помню, двое или трое маркетологов этих начали типа, не, не вижу её в виде сингла вообще, – рассказывает он. – Это один из самых успешных рок-синглов в истории. Я, в общем, понял кое-что про маркетологов в музыкальной индустрии. Эта песня сама за себя говорит».

«Это на две головы выше вообще всего остального, – соглашается Фил Карсон. – Воплощение того рок-н-ролла, в котором юморной текст, отличная мелодия и классная форма. Ну и включать такое в стриптиз-клубах всего мира не зазорно».

Но эта же песня преследует Ангуса и Малколма как призрак шекспировского Банко. Действительно ли она, как и другие песни на альбоме, – Бона Скотта?

***

Безусловно, лучшие строчки (и названия песен) на Back In Black с их колким лаконизмом напоминают фирменный стиль Скотта. Только на этом основании можно сделать соответствующий вывод. Хотя в 2003 году в журнале Classic Rock Малколм заявил, что такого рода предположения суть «чушь полная». Группа постоянно повторяет, что альбом – «дань уважения Бону», а Матт Ланж и даже Тони Платт хоть и не указаны в авторах, но, известно, какие-то строчки сочинили. Платт говорит, что «множество строчек предлагалось. Просто каждым».

Во-первых, сами Ангус и Малколм признались, что непосредственно перед смертью Бона они работали над новыми песнями (вряд ли зашли дальше названий), которые потом вышли на Back In Black и что покойный певец джемовал с ними за барабанами в репетиционной студии на «рыбах» «Have A Drink On Me» и «Let Me Put My Love Into You».

И это вполне соответствует воспоминаниям Дага Талера о том, как группа совместными усилиями сочиняла Powerage.

«С тех первых дней, когда я был ещё в Австралии, я знал, что эта группа садится и набрасывает названия для песен. Когда есть название – пишется песня. Kicked In The Teeth и так далее, и так далее. А Бон работал над текстом. У них сперва был список заголовков, они решали, какую песню имеет смысл писать, а потом уже сочиняли музыку и тексты».

Но ещё более интригует то, что были некие «бумажные обрывки» и «блокноты», в которых вроде как строчки, появившиеся потом в Back In Black. В зависимости от того, чьей версии вы склонны доверять, их либо нашли в квартире Скотта Йен Джеффри с продакшен-менеджером Джейком Берри, либо в квартире Джеффри их забыл Скотт.

Я спросил Джеффри, где они сейчас. Он ответил: «Да где-то у меня валяются, наверное».

В интервью журналу Classic Rock в 2000 году Малколм ещё раз признал, что забрал у Джеффри «бумажку с какими-то каракулями Бона» с «парой стихов там», но «все без заголовков или какой-то идеи, о чем он вообще писал».

Удивительно, какие противоречивые сведения даёт Ангус в том же самом журнале в 2005 году. Признавая то, что «до прихода Брайна уже придумалось много идей, припевов, названий и рифм», он также говорит, что на альбоме нет ничего «из блокнота Брайана».

«Все его пожитки переданы непосредственно его матери и его семье. Это всё была личная собственность – письма и вещи. Неправильно было бы нам себе это оставить. Это не наше».

Это братья никак не могли сохранить у себя.

В любом случае нам теперь известно, что Джеффри, по его утверждению, обладает некой собственностью Скотта. Не всё передано семье Скотта. Сам собой возникает вопрос: если строчки из тех бумажек и блокнотов перекочевали в Back In Black, почему они до сих пор у Джеффри?

«Бон, бывало, ко мне заходил по воскресеньям на обед, потом в паб и довольно часто что-нибудь у меня оставлял, – говорит он. И тут откатывает назад. – Не уверен на сто процентов насчёт Back In Black, но вроде как помню несколько слов, строчек . Может быть, и нет».

Берри для этой книги подтвердил воспоминания Джеффри. Рассказывая о том дне, когда он вошёл в квартиру мёртвого вокалиста AC/DC, Берри говорит, что никаких блокнотов там не видел. «Ничего похожего не видел. Не видел никаких книжек».

Но, если отстраниться от всего этого, на самом деле придаёт вес теории о том, что Скотт сочинил что-то для Back In Black, в том числе даже и незабвенный титульный трек, это то, что происходило в его личной жизни, его разочарование жизнью в дороге».

«Во время последнего тура по США Бон находился в очень плохой форме, – говорит Талер. – Он дошёл до такого предела, что пил, пока не вырубится, а проснувшись, начинал пить снова. От этого концерты страдали. Парни в группе были недовольны им, потому что он всегда был вроде как лидером, а тут жизнь его свернула не туда. Я думаю, он испытывал депрессию. У него была девушка-итальянка Сильвер , он с ней жил в Сиднее, когда я туда приехал зимой 1978-го, и он мне рассказал, что-де у них какие-то сбережения были, а она всё сняла со счёта и уехала. Не очень себя в порядке он чувствовал после этого».