А ведь по нему и не скажешь, что передо мной сейчас вышагивает цепной пёс империи, готовый прикончить любого встречного по первому приказу свыше. Не будь на нём формы, можно было бы принять за обычного аристократа.

— Что насчёт Ховриной? Её казнят? — полюбопытствовал я, когда мы уже спускались на подземный уровень каземат.

— Казнить вовсе не сложно, — покачал головой капитан. — Но порой для многих смерть это избавление. Так зачем даровать её просто так? Законы строги и безжалостны, а некоторые еще и до боли изощренны в своих действиях. Думаю, не нужно объяснять, как к подобному относятся те, кто с рождения был влиятельной фигурой среди знати. Понимаете, о чем я?

— Понимаю, — хищно оскалился я. — Более чем понимаю.

За всё нужно платить. И порой плата неподъёмна.

— К тому же для неё встреча с «мертвецом» будет неожиданностью.

Верится с трудом. Она в курсе. Я уверен.

— А разве… — начал, было, я, но мужчина лишь отрицательно покачал головой.

— Откуда? Четыре стены. Койка. Браслеты и ошейник из платино-палладия. Теперь это всё, что у неё сейчас есть, — просветил меня княжич. — Как я и сказал ранее… Законы Империи безжалостны.

Могу сказать, что моей реанорской душе прельщает такое отношение. Кто-то может возразить и сказать, что это жестоко, к тому же для женщины. Вот только мне в целом плевать. Эта идиотка сама во всем виновата. Не возьми её за задницу Потёмкин и третий отдел, я бы сам прикончил эту тварь, когда во всём разобрался бы.

— Открывай, — тихо проговорил жандарм, следующему за нами тюремщику, остановившись посреди широкого и тускло освещенного коридора с множеством идентичных стальных дверей.

Одетый в тёмную маску надзиратель лишь безмолвно кивнул, затем артефактный ключ гулко щелкнул в замке, а по углам дверного проёма вдруг блекло вспыхнул мощный охранный магический контур.

— Прошу вас, граф, — указал тот рукой вперед на распростёртые тюремщиком двери. — Княгиня Ховрина к вашим услугам.

Внутри камеры было чуть светлее, чем в самом коридоре. На моё же прибытие княгина даже не обернулась, никоим образом не показав свой интерес, и подобно скульптуре продолжала сидеть на койке.

А миг спустя дверь захлопнулась, и мы остались с женщиной наедине.

Хватило одного взгляда, чтобы понять, что Ховрина заметно сдала и похудела, но всё также продолжала ухаживать за своей красотой, либо магия жизни делала это за неё, ведь отделить мага от его источника окончательно нельзя, лишь ослабить до самого низкого уровня.

Бледное лицо, но в меру опрятный внешний вид и волосы, вот только глаза уже не пылали тем самым зеленым пламенем жизни и сейчас будто потускнели, а взгляд почти сразу зацепился за браслеты на руках и за тонкий ошейник на шее.

— Хреново выглядишь, княгиня, — хмыкнул я, присаживаясь на единственный стул в камере, прямо напротив неё. — Сдала ты что-то…

И после моих слов глаза женщины резко дёрнулись в сторону и встретились с моими.

— Зато ты вполне цел и невредим. Живой всё-таки, — презрительно скривилась тотчас Анастасия. — Выкарабкался, значит, выродок. Считала, что ты уже сдох. Даже успела порадоваться.

Что ж, как я и думал, она не удивлена и это в очередной раз подтверждает мои догадки и опасения. Видимо, я не выжил из ума, и подготовка была не зря. Поэтому со всей этой историей пора уже заканчивать. Не люблю оставлять нерешенные проблемы за спиной.

— Да, — улыбнулся я. — Выродок выкарабкался. Предупрежу сразу, можешь не обольщаться. Я пришел не позлорадствовать. В целом я чихать на тебя хотел. Прикончил бы собственными руками, да только пачкаться не хочется. К тому же мне совсем не жаль твоего прогнившего рода. Они получили по заслугам. Касательно твоих нападений, то здесь не нужно быть гением, чтобы понять твоих мотивов. В целом мне и на них плевать. Твой дружок Ясака тоже зажился на этом свете, но дышать ему осталось недолго. Я пришел сюда совсем за иным. Ответь лишь мне на один вопрос. Это ты отдала приказ прайдовцам убить меня тогда на третьем кольце?

— Ты думаешь, я тебе хоть что-то расскажу, третьесортная шваль? — брезгливо отозвалась княгиня, а лицо её исказила гримаса ненависти и небывалой злобы. — Проваливай отсюда, вшивая дворняга! Знай лишь одно — совсем скоро ты сдохнешь! И сдохнешь самой жалкой смертью…

Ох, Бездна, знала бы она, как я люблю такие моменты. Ведь я отнюдь не херувим. Я убийца и мерзавец. Раз не хочет по-хорошему, то будет по-плохому.

На всю тираду Ховриной я лишь усмехнулся и совсем вплотную подтащил свой стул к её постели. А затем моя рука потянулась к её лицу, почти моментально женщина хотела отбросить её прочь, но соревноваться с воителем в скорости и силе «скованному» магу не совсем удачная идея. Руку я перехватил еще на подъёме. И миг спустя мои пальцы коснулась шелковистой кожи на щеке женщины. Лицо Анастасии вновь разразилось волной небывалой злобы, но сделать та ничего уже не могла.

— Убери! Свои! Паршивые! Лапы! От меня! — процедила с небывалой злобой та, чеканя каждое слово.

— А ты… красивая… княгиня. Очень красивая. И в постели ты еще та зажигалка, да? Князь Осокин, наверное, тебя хорошо огуливал по ночам… — с похотливой улыбкой отозвался я, продолжая поглаживать её лицо. — А ведь точно, ты ведь теперь ему не нужна. Он тебя вышвырнул! Может мне тогда заглядывать к тебе по вечерам на огонёк? Покажешь всё своё мастерство в постели…

Стоило моим словам покинуть рот, как та тотчас окаменела и вздрогнула.

— Только посмей, шваль, хоть пальцем тронуть или засунуть в меня свой грязный причиндал и я убью тебя! Клянусь богом! Убью!

— Твоя дочь ведь тоже красивая, прямо, как ты, — медленно продолжил я, не обращая внимания на её возгласы, и с каждым моим словом маска Ховриной стала понемногу давать слабину и та невольно сглотнула от услышанного. — И в постели она будет не менее горячее, чем ты. Так вот, чтобы ты знала, — шелестяще и едва слышно проговорил я, подобно ядовитому змею. — Сначала я поимею тебя в самой грубой манере здесь, а после трахну твою дочь там. И с ней я обойдусь гораздо жестче, чем с тобой. Знай, она надолго запомнит нашу с ней незабываемую ночь. Жаль, что её стонов никто не услышит, а ей понравится. Поверь. Но и это еще не все, — продолжил со слабой улыбкой я, под разрушающийся «треск» отчужденной маски княгини, под которой стали проявляться истинные эмоции. Человеческий страх и ужас. — Еще через пару дней твоего горячо любимого щенка найдут нарезанным на куски с перерезанной глоткой где-нибудь на окраине Москвы в придорожной канаве. И не видать ему более места главы рода. Ты ведь туда его метила, да? Так скажи мне, бывшая княгиня, как мне поступить? Начать с тебя или же… с них?

Вот только вместо ответа, та лишь испуганно сглотнула, глядя мне в глаза, но всё также продолжала молчать.

Надо же, а она крепче, чем кажется.

— Хорошо, как скажешь, — кивнул спокойно я и, уперев руки в колени, поднялся на ноги. — Заскочу тогда на днях к Яне, передам ей привет от тебя, а после вернусь обратно. Вдруг и тебе понравится…