К её удивлению, он тут же вцепился в «Словарь». Целый день не выпускал из рук толстенный фолиант и даже на известие об «осмотре территории» отозвался непривычно покладисто:

— Ага! А это идея! — и снова уткнулся в книгу.

За «Словарём» последовали «История Неверрийской Империи» и «Богослово». Ночью Алесса имела удовольствие наблюдать, как пара золотистых огоньков над кроватью то сужается, то расширяется — эльф-оборотень не нуждался в лучинке, ему вполне хватало света заглянувшей в окошко Сестры. Утром девушка осторожно забрала книгу у Вилля, так и заснувшего полусидя, и, поправляя сползшее на пол одеяло, отметила, что, несмотря на бессонную ночь, на его щеках появился первый лёгкий румянец. И означало это, что очень скоро капитан вернётся к своим обязанностям и уйдёт из комнатки на чердаке.

«Красивый!» — привычно вздохнула юная художница.

«Да и волк, мрр, ничего!» — охотно поддакнула пантера.

По лицу Вилля было заметно, что изучение «Энциклопедии» явно дало результаты, только он не спешил делиться выводами со знахаркой. А парень скисал с каждым часом всё больше, как позабытое на солнце молоко. Он ходил по комнате, разминая затёкшие ноги и спину, и подолгу стоял у окна, грустно глядя на заснеженную улицу.

— Алесса, попроси для меня у гномов трубку! — сказал он однажды утром.

— Зачем, ты же не куришь?

— Начать никогда не поздно! — Вилль поднял на знахарку умоляющий взгляд. — Я здесь со скуки помру!

— Ну, тогда… — знахарка почесала лоб, и её тут же осенило. — Давай я принесу полено и инструменты — нарежешь себе хоть десяток трубок. Только табака для них я тебе не дам!

Эльф немного подумал, а потом вдруг тряхнул белокурой головой.

— Неси! Всё лучше, чем плевать в потолок.

По пути в сарай Алесса представила себе всю комичность ситуации: на её кровати сидит эльф-оборотень и сосредоточенно вырезает себе из полена трубку. «Небось всю комнату стружками завалит, — подумала девушка, — Да и пускай!» Как говориться, чем бы дитя ни тешилось. А Вилль ей сейчас как раз напоминал большого капризного ребёнка, который всё время норовит подкинуть новые проблемы и заботы.

Раньше пантера-оборотень никогда не чувствовала себя одинокой. У неё была Небесная Сестра, с которой можно мысленно поговорить, а то и просто помолчать. Ей нравилось стоять у открытого окна, когда ласковый весенний ветерок нежно гладит по щеке. Зимой она любила гулять по заснеженным крышам, наблюдать сверху за людишками, которые и не догадываются об её присутствии. Смотреть снизу на парящее высоко в небе крылатое создание, и грезить о полётах. Так вот кто это был! Таинственное существо, которому она так отчаянно завидовала. То самое, что недавно умирало у неё на руках. И то самое, которое сейчас сидит на кровати в её комнате и собирается мастерить себе трубку! Так почему же она не хочет его отпускать?

Привыкла, призналась сама себе Алесса, к тому, что есть с кем поговорить перед сном, и не с молчаливой луной, а осязаемым остроумным собеседником. К тому, что каждое утро тебе улыбаются и желают здоровья. К тому, что ты кому-то необходима. К тому, что кто-то необходим тебе. Привыкла не быть одной. Алесса остановилась как вкопанная, сражённая собственными умозаключениями. Привыкла? За полторы недели?

«Да», — припечатала южная кошка.

Хмурясь, девушка стянула с поленницы первую попавшуюся деревяшку. Она понятия не имела, из какого дерева делают трубки, да это было неважно. Назад она шла специально неторопливо, обдумывая складывающуюся ситуацию. Надо же, северный волк и южная пантера. Пёс и кошка. Белое и чёрное. Лёд и пламя. «Можно продолжать до бесконечности, — размышляла девушка, — мы абсолютно противоположны друг другу. Как вышло, что мы встретились? Неужели Великая Кружевница решила так подшутить?»

Алесса ухватила за ручку ящичек с инструментами и очнулась от раздумий: ящик был неимоверно тяжёл. Девушка отложила полено и попробовала поднять его обеими руками, но смогла оторвать от пола всего на пару ногтей. «Ладно, — подумала знахарка, — полено я ему, так и быть, принесу. А это пусть тащит сам. Вон у него мышцы какие, и одной рукой поднимет!» Приняв, наконец, такое многотрудное решение, Алесса побежала вверх по лестнице. «Бедненький, заждался, поди, совсем», — растроганно умилялась знахарка.

Но коварный Вилль, похоже, не подозревал о терзающих девушку чувствах. Открыв дверь, Алесса в первую очередь увидела пустую постель и остолбенела. Потом перевела взгляд на распахнутое настежь окно и встретилась взглядом с аватаром — в изумрудных глазах плескался неподдельный ужас. Строптивый пациент уже успел натянуть штаны и сапоги, и теперь старался просунуть в рукав рубашки больную руку.

— Солнышко, ты куда это собрался? — вкрадчиво поинтересовалась знахарка. — Ну-ка немедленно назад в кровать!

— Нет! — Вилль затравленно смотрел на Алессу, грозно надвигавшуюся на него с поленом наперевес.

— Давай-давай, дружок, ложись, не буди во мне зверя!

— Алесса, чего это тебе неймётся уложить меня в постель, а?

Девушка поперхнулась от возмущения и застыла на месте, чем парень и воспользовался. В мгновение ока запрыгнул на подоконник, ухватился за него здоровой рукой и перекинул ноги на другую сторону. На один миг замер, упираясь ногами в стену, и легко спрыгнул на землю.

— Свобода!

Алесса бросилась к окну. На улице Вилль всё-таки умудрился надеть рубашку и теперь пытался справиться с пуговицами. Похоже, холод его совершенно не смущал. Заметив высунувшуюся на улицу девушку, весело помахал ей правой рукой, стараясь не морщиться от боли.

— Спасибо, Алесса!

— Немедленно назад!

— Ни за что!

— Арвиэль Винтерфелл! Если тебя снова погрызут — ко мне не приходи! — пригрозила знахарка.

— Отлично! Есть хотя бы шанс умереть без мучений!

— Ты — неблагодарная остроухая скотина!

— И я тебя люблю, Алесса!

Девушка зарычала и швырнула ему в голову полено, но, разумеется, не попала. Эльф легко увернулся и поймал его здоровой рукой.

— Спасибо, Алесса! Пойду мастерить себе трубку — я очень хочу курить!

Немногочисленные прохожие замерли, жадно впитывая каждое мгновение разворачивающегося перед ними действия. Эльф развернулся и, насвистывая, быстрым шагом пошёл прочь от дома знахарки, люди перед ним благоговейно расступались.

Шипя, как рассерженная кошка, Алесса с грохотом закрыла окно и уселась на пол, обхватив колени руками. Внутри неё всё кипело. Вот гад! Когда девушка немного успокоилась, к ней в голову пришла такая мысль: городские сплетницы теперь получили новую животрепещущую тему для размышлений, и исчерпается она нескоро.

* * *

— У-у-у!!! — тоскливо подвывал крупный, но невероятно тощий волк. Хищник брёл по заснеженному лесу, с трудом передвигая лапы — он был голоден как… зверь. Последние охоты обернулись неудачами, и волк совсем отчаялся. Пару ночей назад он обнаружил пойманного в силок зайца-беляка, тощего, как и он сам, но всё равно заманчивого и, несомненно, вкусного. Но не успел волк вдоволь пооблизываться да поскалиться, как подоспела Тиэлле, и добычу пришлось отдать ей. Ничего не поделаешь, она — Мать Стаи, любимица Владыки. Прожорливая Быстрая слопала зайца целиком, с костями, вылизала окровавленный снег, а затем благодарно фукнула носом и затрусила прочь. А бедному голодному волку какой прок с этого фуканья — есть-то всё равно хочется. Сегодня он едва не пообедал, но снова не повезло. Упитанная серая ворона, так удобно примостившаяся на нижнем суку толстенного приземистого дуба, несколько минут радовала обманчивой неподвижностью золотистые глаза хищника. Волк прыгнул. От голода и нетерпеливости он не рассчитал силу толчка и врезался головой в дерево, а ворона с негодующим карканьем улетела, одарив на прощанье обидчика большой чёрно-белой плюшкой… Холодно, голодно… У-у-у…