– Леон, милый, как я по тебе скучаю!

– Надя, все будет хорошо...

Утром тридцать первого декабря Наде вдруг вздумалось пойти на рынок и купить елку. Живую. Из леса. «Да, и шампанского у меня нет! – спохватилась она. – Вечно я все на последний момент откладываю... Даже не знаю, каково будет Леону со мной...»

Хлопоты, беготня по магазинам наполнили предпраздничный день смыслом, заставили Надю забыть о том, что Новый год ей сегодня придется встречать одной. Но вот елка наряжена, шампанское охлаждается в холодильнике – словом, все необходимые условности соблюдены. И она ждала, когда Леон позвонит ей.

В начале седьмого телефон словно очнулся и задребезжал. Это была Альбина.

– Наденька, дорогая, хочу заранее тебя поздравить... Ты знаешь, я не любитель сидеть до утра в новогоднюю ночь, сразу после двенадцати лягу спать...

Надя тоже ее поздравила – преувеличенно бодрым, приветливым голосом. «Боже, что я делаю... Какой подарок – в кавычках – ждет ее от меня в скором времени! От меня и Леона!» От этой мысли ей стало нехорошо – когда рядом не было Леона, Надя начинала сомневаться в правильности своих поступков.

Потом позвонила Лиля.

– Ах, душа моя, мы сейчас с Адамом в Архангельском, в одном ресторанчике для избранных... Ты не представляешь, какая тут красота! Сказка, самая настоящая сказка! Адам, правда, должен уехать во втором часу – так что, если хочешь, приезжай ко мне, будем кутить до утра... Приезжай к двум, очень прошу! Зина, кстати, уже напилась и совершенно не кондишен – наверное, бой курантов ей будет до лампочки...

– Лосева, я никуда среди ночи не поеду, – категорично заявила Надя. – Мне и дома хорошо.

– Наденька!..

– Нет, и не проси!

В одиннадцать позвонила Рая. Они с Гюнтером тоже были в каком-то экзотическом местечке. Кричали наперебой в трубку, желали счастья и любви – такой же большой, какая есть у них. Потом позвонили из редакции, позвонила старенькая профессорша, еще кто-то...

За окном на фоне черного неба то и дело взрывались разноцветными брызгами фейерверки, грохотал салют.

Время неумолимо приближалось к двенадцати.

Надя достала бутылку шампанского из холодильника и принялась ее открывать. Бутылка не открывалась.

– Что за ерунда такая? – возмутилась Надя. – В этом же нет ничего сложного...

Диктор в телевизоре тем временем объявил, что сейчас всех будет поздравлять президент.

– Стойте, стойте! – закричала Надя неизвестно кому, воюя с капризной пробкой. – Я еще не готова!

И в тот момент в дверь позвонили. «Леон!!!» – была первая мысль. Только он, отчаянный, мог прийти к ней в этот час. «А как же Алька? Может быть, она легла спать и не знает, что Леон ушел из дома? Или он что-нибудь придумал для нее? Типа, ты спи, дорогая, а я загляну на огонек к одному своему товарищу... Или он все-таки сказал ей о нас?»

Надя метнулась к зеркалу – джинсы, свитер, бледное испуганное лицо. Ничего хорошего... А Лилька, между прочим, сто раз говорила: женщина в любой момент своей жизни, даже если она одна дома и никого не ждет, все равно обязана выглядеть соответствующе!

Она распахнула дверь.

На пороге стоял Егор Прохоров в обнимку со здоровущим пакетом. Вид у бывшего мужа был одновременно смущенный и вызывающий.

– Надя, а я все-таки пришел! – с ноткой злорадного торжества заявил он. – С наступающим тебя...

Увидев Егора, Надя испытала разочарование и... облегчение. Пришел не Леон – значит, Алька узнает тяжелую новость не сегодня.

– Ты? С какой это стати? Ладно, заходи... Только быстрее, быстрее – остались буквально минуты, а я бутылку не могу открыть!

Егор просиял и шагнул вперед. Он хотел было поцеловать Надю, но она его отпихнула.

– Да быстрее же!

Он поставил пакет на пол у стены и, не снимая пальто, на котором блестели капельки от растаявшего снега, в одну секунду откупорил бутылку.

– Куда наливать?

Надя быстро подвинула бокалы.

Они успели – как раз с началом боя курантов чокнулись и поздравили друг друга с Новым годом.

– Надька, я так рад... Говорят, есть примета – с кем новогоднюю ночь проведешь, с тем и будешь весь следующий год!

– И не надейся, – сурово произнесла Надя, поставив пустой бокал на стол. – Выпил – и все, иди на все четыре стороны. Мне просто была нужна помощь.

– Надя...

– Господи, Прохоров, я тебя раскусила – ты специально приперся без пяти двенадцать, потому что знал, что я тебя не выгоню в такой момент. Ты шантажист!

– Я замерз, – заявил Егор. – Я никуда не пойду, пока не согреюсь.

Он сел на стул прямо в пальто, цапнул мандарин из вазочки.

– И еще есть очень хочется. С прошлого года ничего не ел...

Надя с тоской оглянулась на телефон. Он молчал. Она представила, как наваливается на нее тоска под взрывы петард за окном. А Егор – с ним хоть поговорить можно...

– Ладно, – нерешительно произнесла она. – Разрешаю еще немного посидеть. Но только без всяких приставаний!

– Как можно... – обиделся Егор. – Считай меня просто гостем. Кстати, а что у тебя из еды – только мандарины?

– Ну, еще салат один есть... – задумалась Надя. – И колбаса. И глазированные сырки... Прохоров, ты же знаешь – я ночью не ем.

– Так сегодня же совершенно особенная ночь... – укоризненно сказал Егор и повесил пальто на вешалку. На нем был костюм. Новый. Судя по всему – итальянский. А галстук – почти такой же, какой был у президента, когда тот обращался к народу. – Эх, если бы не моя предусмотрительность...

Прохоров достал из пакета еще одну бутылку шампанского – розовое Абрау-Дюрсо, – ананас, какие-то сверточки и пакетики, что-то там в промасленной бумаге, аппетитное, вкусно пахнущее...

– Меня на это не купишь! – предупредила Надя.

– Ясное дело... Где тарелки-блюдца?

– Где и всегда, – холодно напомнила она.

Но Егора ничем нельзя было смутить. Он достал стопку фарфоровых мисок, разложил съестные богатства в них. Розовая подкопченная форель, маслины, тушка угря, сыр со слезой, нежнейшая корейка с деликатной полоской жира, какие-то вычурные салаты, явно заказанные в ресторане...

Надя почувствовала, что не в силах устоять перед соблазном. Сохраняя мрачное достоинство, она молча стала накладывать себе на тарелку принесенные Егором яства – всего понемногу.

– Так-то лучше.

– Без комментариев!

– Молчу-молчу... Тебе еще подлить шампанского?

Надя протянула ему бокал.

– Ну, за счастье... – Они чокнулись.