Она, наконец, решилась. Как тогда, в правлении деревни, будь она проклята со всеми ее старостами, бабами и Майями. Сняла колпачок, проткнула тонкую пластиковую трубку и, плохо соображая, не веря до конца, что это всё происходит с ней и на самом деле, аккуратно выдавила жидкость внутрь.

Гур-Арье изогнулся, сделал глубокий вдох. И уснул. Она еще немного посидела с ним, потом осторожно, чтобы не разбудить, вытащила свою ладонь из его руки и на цыпочках вышла из палаты. У нее оставался еще коньяк.

На похоронах ее поддерживали все те же сестры, что флиртовали с ее Гурочкой, плакали, утирая носы салфетками, а она раздражалась от невозможности плюнуть им в лицо и закричать: «Это я сделала! Я! Потому что никто из вас не способен по-настоящему помочь человеку! Только я одна смогла его спасти, оставить молодым и сильным, а не обрубком, пускающим слюни и гадящим под себя. Но если вы, ханжи и лицемеры, об этом узнаете, то дружно станете осуждать меня и воротить нос! Боже, какие вокруг идиоты!» И еще она думала, что его похоронят в особом, укороченном гробу, но ящик оказался обычного размера. «Как ему там? Наверное, подложили что-то, чтобы не болтался». Вот какие мысли лезли в голову.

Руководство госпиталя дало ей неделю на траур, и эту неделю Нина беспробудно пила, стараясь убедить себя, что все сделала правильно. Как назло, Хельга куда-то исчезла, а ведь она здорово умела убеждать! Бросила ее одну. Она все надеялась, что в какой-то момент ее все-таки выбросит из этой реальности туда, к речке и тростниковым крышам, но перемещения все не было и не было. Так оно всегда, когда нужно. Там она была бы властелином целого мира. А тут оставалась напуганной преступницей с явной зависимостью от алкоголя.

Через неделю она вышла на работу, на сочувственные взгляды не реагировала, старалась держаться с каменным лицом, так что очень скоро от нее все отстали. Гордячек не любят, даже если у них большое настоящее горе. Люди любят получать удовольствие от сочувствия, а тут что? От нее даже стали держаться подальше. Ну и слава Богу, думала она. Меньше проблем.

Но, как известно, если человек не идет в деревню, то деревня сама придет к нему. Нина возвращалась под утро, вымотанная после сдвоенного дежурства, когда у подъезда ее встретили две тени. Одна, побольше, надвинулась на нее, обдав запахом плохо переваренного чеснока. «Том! — удивилась она. — Надо же. А он-то как тут?»

— Привет, а ты как тут? — машинально спросила она. В свет фонаря выдвинулась и тень поменьше. «Майя. Ну, а кто же еще? Естественно, где муж, там и жена». — О, Майка, привет!

— Здорово, — сурово сказал Том. — Вот, значит, где ты обретаешься.

— Ага. А как вы сюда попали-то?

Том и Майя переглянулись.

— Это все Том. Он у меня умный! — с гордостью сказала Майя. — Ты как бросила, что, мол, дед в речку полез, он сразу сообразил, что тут что-то нечисто. Ты из речки к нам появилась — ниоткуда, да? А дед в речку сунулся — и пропал. Значит, в ней все дело, да ведь, Томик?

«Томик» самодовольно улыбнулся.

— Именно. Вот мы с Майкой и пошли потихоньку за тобой.

«Понятно. Смотри ты, какой ушлый, действительно! Вот только зря ты, Том, таким сообразительным оказался, ох, зря! И дуру твою жалко».

— Молодец! — Нина состроила уважительную мину и кивнула Тому. — Ничего от тебя, брат, не скроешь! Все правильно. Ну, и что вам от меня надо, друзья мои?

Майя и Том снова посмотрели друг на друга: кто первый начнет. Майя набрала побольше воздуха и заговорила:

— Ты, Хельга, женщина сильная и в нашей деревне теперь голова. Мы это уважаем. Даже сильно уважаем. Том, конечно, расстроился, что ты его отца убила, даже меня побил немножко («Вот скотина!»), но тут уж — что вышло, то вышло, ничего обратно не вернешь.

Нина согласно кивнула. Том по-прежнему молчал.

— Вот мы и подумали…

— Это я подумал, — обиженно сказал Том.

— Ну да, ну да! — заторопилась Майя. — Вот Том и подумал: а что, если мы в речку кинемся?

— Ты нам тут про деда сказала, что утонул он, но я сразу понял — нет, никак дед не мог утонуть. Значит, ты его прибила. Но зачем он в реку полез? Тут я и догадался — за тобой он полез! Значит, надо в воду прыгнуть и посмотреть, что будет. Вот.

Он был чрезвычайно доволен собой. Ну и молодец.

— И что вам от меня надо? — поинтересовалась Нина. — Сообразили правильно, сделали все правильно — а сейчас-то что? Что вы хотите?

Том засмеялся. Вслед за ним хихикнула и Майка.

— Чего хотим? Тебя, я смотрю, туда-сюда мотает, а мы тут пожить хотим. У тебя. Пока тебя ждали — насмотрелись, как вы тут устроились — прям завидно! Надоест — вернемся. В общем, хотим как ты жить.

«Господи, как они на деда-то похожи! Что ж им тут всем, маслом намазано, что ли? Так и тянет их сюда». Она пожала плечами.

— Если хотите, так живите. Тут каждый сам по себе.

— Э, нет! — протянул Том, прищурившись. — Я так думаю, ты и деду то же самое говорила. Только вот нету его больше, Демиса-то. Так что давай что-нибудь другое придумай. «Сам по себе»! Нас тут никто не знает, никто пряника не протянет. Зато ты всех знаешь, все ходы-выходы, с кем говорить, а с кем молчать. Так что нас устроить надо. Ночлег найти первым делом, потом покормить, а там и посмотрим, кто кого на горбу везти будет. Нам тебя тащить неинтересно, этим пусть другие в деревне занимаются. А вот ты нас вывезешь.

— Да с чего ты это решил? — удивленно спросила Нина. — На что вы мне сдались, везти вас?

Том довольно улыбнулся и неожиданно вытащил из-за спины пистолет. Ее пистолет. Вот те на! А она совсем забыла о нем! Думала, раз он остался там, в деревне, то при очередном возвращении опять окажется у нее в руке, а тут вон какая история вырисовывается. Черт, как же она со всеми хлопотами забыла про самое главное — пистолет?!

— А ну-ка дай его сюда! — требовательно сказала она и протянула руку к оружию. Том засмеялся и сделал шаг назад.

— Не дождешься! Я в этой штуке покопался, теперь знаю, что к чему. Прикончу тебя, как ты моего папашу прикончила — в живот из нее