После обеда мы уютно расположились на диване в комнате отдыха и с удовольствием выпили кофе.

— Ну, вот, теперь мы видели Ники, — сказала Льюис, — и нам вовсе не обязательно оставаться здесь до утра.

— Вы думаете об отъезде? — задал я вопрос.

— Полагаю, что и вы тоже.

— Любопытно, кто из нас кого соблазняет? — пошутил я.

— Все это так неожиданно, — со смехом откликнулась она.

Льюис участливо поглядела на мою руку, покоившуюся на диване. Я не знал, о чем она думает, но почему-то выпалил:

— Потрогайте ее.

Она недоуменно уставилась на меня.

— Что?

— Потрогайте ее. Попытайтесь почувствовать.

Льюис пододвинула свою правую руку, ее пальцы прикоснулись к твердой пластиковой оболочке. Однако выражение ее лица осталось прежним.

— Там внутри металл, — объяснил я. — Переключения, рычажки и электроцепи. Нажмите посильней, и вы их ощутите.

Она сделала, как я сказал, и не смогла скрыть удивления.

— Там есть и включение, — добавил я. — Снаружи его, разумеется, не видно, но оно прямо под большим пальцем. Можно и выключить руку, если хочется.

— А зачем?

— Это очень удобно, когда нужно что-то нести, например чемодан. Вы берете пальцами ручку и выключаете ток, а рука остается сжатой, и вам не приходится делать все самому.

Я положил на протез правую руку и выключил ток, а после включил его, продемонстрировав Льюис.

— Похоже на то, как вы включаете настольную лампу, — проговорил я. — Попробуйте. Возьмите.

Она не сразу нащупала включение, и неудивительно. Отыскать все детали, не зная, как они расположены, было нелегко. Но в конце концов Льюис благополучно выключила и вновь включила протез. Она действовала спокойно и сосредоточенно.

Льюис уловила, что я невольно расслабился, и взглянула на меня, словно желая в чем-то уличить.

— Вы проверяли меня, — заявила она.

Я улыбнулся.

— Наверное, да.

— Вы свинья.

Мне неожиданно захотелось ее разыграть.

— Если я несколько раз дерну за протез, моя рука оторвется у запястья, — с серьезным видом заметил я.

— Не делайте этого, — в ужасе воскликнула она.

Я расхохотался. Мне даже не приходило в голову, что я смогу так весело и бездумно шутить по поводу своей руки.

— А почему она оторвется? — спросила Льюис.

— Из-за не правильного обслуживания. Из-за всей этой дребедени.

— Но у вас совсем не такой вид, — возразила она.

Я кивнул. Льюис была права.

— Не пора ли нам лечь в постель, — предложил я.

— Как удивительно. Никогда бы не подумала, — проговорила она несколькими часами позже. — Меньше всего ждала, что ты окажешься таким нежным любовником.

— Чересчур нежным?

— Нет. Мне понравилось.

Мы, полусонные, лежали в темноте. Она охотно и щедро откликалась на мои ласки, и я давно не испытывал подобного удовольствия. Как стыдно и нелепо, мелькнуло у меня в голове, что в сексе до сих пор сохраняются табу, что многие испытывают беспокойство, не зная, хороша ли их техника, или считают его чем-то вроде терапии, а после чувствуют вину или склоняются к извращениям и разной продажной муре. Отношения двоих людей касаются только их, традиционны они в сексе или любят острые ощущения — это их личное дело. Если вы не ждете слишком многого, все у вас пройдет наилучшим образом. Человека не изменишь. Я не стремился быть агрессивным и напористым, словно бык, даже когда девушка хотела этого. В таком случае я первым бы стал над собой смеяться. У меня все вышло как надо. И довольно.

— Льюис, — произнес я.

Никакого ответа.

Я немного передвинулся, улегся поуютнее, последовал ее примеру и вскоре уснул.

Проснулся я, как всегда, рано и принялся следить за полосами света, игравшими на лице спящей Льюис. Ее светлые волосы растрепались, совсем как в день нашего знакомства, а кожа показалась мне нежной и свежей. Еще не открыв глаза, она улыбнулась.

— Доброе утро, — сказал я.

— Здравствуй.

Она начала приближаться ко мне и проползла по огромной кровати. Белые муслиновые оборки над головами окружали нас, будто рама.

— Такое впечатление, что мы спим в облаках, — сказала она. Льюис погладила пальцем протез и подмигнула.

— Когда ты один, то, наверное, снимаешь его на ночь? — спросила она.

— Нет.

— Тогда сними сейчас.

Я засмеялся и сказал:

— Нет, не хочу.

Она долго и пристально смотрела на меня.

— Дженни была права. Ты — настоящий кремень, — заявила она.

— Нет, я отнюдь не кремень.

— Она рассказывала мне, что в ту минуту, когда какой-то тип расшиб тебе руку, ты спокойно обдумывал, как нанести ему ответный удар.

Я лежал с бесстрастным лицом.

— Это правда? — полюбопытствовала она.

— В известном смысле…

— Дженни рассказывала…

— Честно признаться, — перебил ее я, — мне хотелось бы поговорить о тебе.

— Ничего интересного во мне нет.

— Ты уже перешла в наступление, не так ли? — сказал я.

— В таком случае чего же ты ждешь?

— Мне очень понравилось, как ты смущаешься и краснеешь. Совсем по-девичьи.

Я легонько дотронулся до ее груди. Похоже, это подействовало на нас обоих.

Внезапный всплеск желания, обоюдное удовольствие.

— Облака, — томно произнесла она. — О чем ты думаешь, когда это делаешь?

— Занимаюсь любовью?

Она кивнула.

— Я чувствую. А не думаю. Иногда я вижу розы… или решетки… алые, розовые и золотые. Иногда остроконечные звезды. А сейчас белые муслиновые облака А ты? — задал я вопрос.

— Нет. Только яркое солнце. Оно совершенно ослепляет.

Лучи солнца и правда ворвались в комнату, и белый балдахин начал сверкать и переливаться.

— Почему вчера вечером ты не захотел задернуть занавеси? — спросила она. — Ты боишься темноты?

— Я не люблю спать, когда рядом со мной прячутся враги.

Я сказал это не подумав. Когда до меня дошла суть этих слов, меня словно обдало холодным душем.

— Как животное, — бросила она мне и добавила: — В чем дело?

Запомни меня таким, какой я сейчас, подумал я. И спросил:

— Ты не хочешь позавтракать?