— Да, когда пришел. Но когда он уходил, мне приказали удалиться к себе.

— Следовательно, он оставался там долго?

Сильви мгновенно залилась жарким румянцем. Ей вдруг показалось, что она слышит голос Марии де Отфор: «Эту тайну знают только трое — вы, я и де Ла Порт». Из-за ее дурацкой выходки в ту ночь и нескольких слов, произнесенных в свое оправдание, де Рагнель тоже узнал секрет. Но разве это так ужасно? Она взглянула на своего крестного с такой тревогой, что его это обеспокоило. Шевалье понял, что коснулся запретной темы.

— Подойдите ко мне! — произнес Персеваль, притягивая крестницу к себе. — Сядьте совсем рядом. И вы почувствуете, как сильно я вас люблю и как хочу вам помочь. Вам всего пятнадцать лет, и вам не у кого спросить совета, кроме меня. А вы знаете, что я скорее умру, чем предам вас или причиню вам зло…

И тут Сильви разрыдалась. Она без сил опустилась на пол и положила голову на колени Персеваля. Девушка знала, что действительно может обо всем рассказать этому человеку. Он сохранит ее тайны лучше любого исповедника, а все происходящее оказалось слишком тяжелым для ее пятнадцатилетнего сердечка. И тихим голосом, словно опасаясь, что даже стены могут ее услышать, Сильви поведала обо всем. О тайной переписке с врагом, о ночных визитах и особенно о де Бофоре.

— Если бы вы только видели его, когда он шел по улице! Что толку кутаться в плащ, и так любой бы заметил, что он идет как повелитель вселенной.

— Да, именно так порой и бывает. А как утром выглядела королева?

— О, она просто сияла! Я никогда еще не видела ее такой счастливой. Можно было подумать, что ее величеству сообщили отличные новости. Правда, она еще не знала тогда об успехе наших войск, об их победе над испанцами. Ей объявил это король без всяких обиняков. А потом Людовик XIII взял за руку мадемуазель де Отфор и говорил с ней наедине… Но что вы думаете о Франсуа?

— Что он стал любовником королевы! — без церемоний проворчал Персеваль. — А это настоящее безумие!

Именно так рассуждала и Сильви. Но она все-таки сделала чисто по-женски последнюю попытку спасти свои потерпевшие крушение иллюзии:

— Но она же на пятнадцать лет старше!

— Это не имеет значения, Сильви! Она очень красива, она королева. А вы и раньше знали, что герцог ее любит. Теперь нам известно, что эта любовь взаимна. Остается только узнать, до какой степени?

— Что вы имеете в виду?

— Что они слишком рискуют. Что будет, если Ришелье, а он всегда настороже, обнаружит, что Анна Австрийская обманывает короля?

— Я полагаю, будет скандал. А потом развод по причине супружеской неверности?

— Вне всяких сомнений. И королева достаточно умна, чтобы понимать, какому риску она себя подвергает. И тем не менее Анна Австрийская рискует, причем тогда, когда ситуация совсем не блестящая! Вот это-то и удивительно.

— А мадемуазель де Отфор уверяет, что все это часть придуманного ею плана. Несмотря на всю любовь, которую она сама питает к Франсуа, она прямо-таки толкает его на этот путь.

— План?

— Она употребила именно это слово. И добавила, что все это из-за того, что Франсуа единственный внук короля Генриха IV, на которого королева смотрит с нежностью… Должна вам признаться, что я больше ничего не понимаю. И я очень, очень счастлива находиться здесь рядом с вами. Подальше от всех этих интриг, недоступных моему разуму!

Персеваль не ответил, а лишь погладил шелковистые волосы крестницы. Он так глубоко задумался, что Сильви, удивленная его молчанием, решила было, что крестный заснул. Но нет, глаза де Рагнеля оставались широко открытыми. Он сидел, уставившись в одну точку. Он даже взял свою трубку из фаянсового горшочка, стоявшего на столике рядом с ним, и закурил. Девушка не решилась нарушить ход его мыслей. Наконец через некоторое время шевалье спросил:

— И мадемуазель де Отфор, у которой есть план, снова пользуется милостью короля? Скажите мне, Сильви, король часто посещает королеву по ночам?

Она покачала головой:

— С тех пор как я стала фрейлиной, ни разу.

Снова наступила тишина. Персеваль увлеченно пускал клубы дыма один за другим. В комнате стало дымно, и Сильви закашлялась. Это заставило его спуститься на землю. — Глупо! — наконец бросил де Рагнель. — Глупо или гениально. Если это то, что я думаю, то план вашей подруги — это самое рискованное дело, которое я могу себе представить. Она рискует своей головой, головой де Бофора, к тому же вашей и даже головой королевы.

— Каким же образом?

— Да это очень просто! Она надеется, что ваш Франсуа сделает ребенка своей венценосной любовнице.

— Что? Но ведь король будет вне себя от ярости!

— Но де Отфор снова обрела на него влияние и рассчитывает на это. Она полагает, что ей удастся вразумить мужчину, которому так необходим наследник. Ведь его здоровье ухудшается, и, если он умрет сейчас, трон достанется его брату, герцогу Орлеанскому. А этот ненавистный королю братец еще и крайне бестолков. Пусть лучше королева забеременеет от Бофора. В ребенке будет течь кровь Людовика Святого и Генриха IV.

— Вы забыли о кардинале? Его влияние намного сильнее, чем влияние Марии де Отфор.

— Но кардинал чуть было не пал перед мадемуазель де Лафайет. Добавьте сюда и то, что в случае смерти короля с Ришелье тоже будет покончено. Его выгонят раньше, чем король окажется в Сен-Дени, в усыпальнице королей Франции. А может быть, и того хуже! Ведь столько людей его ненавидят! Я даже спрашиваю себя, не устроит ли и его высокопреосвященство смелый шаг мадемуазель де Отфор?

— Иисусе Христе! — вздохнула Сильви. Она поднялась и вернулась в свое кресло. — Вы понимаете, что вы только что сказали, крестный? Что станет с Франсуа, если вы окажетесь правы?

Де Рагнель развел руки в стороны:

— Я полагаю, ему понадобится защита самого господа. И лучше всего ему было бы отправиться в Англию или в Нидерланды. И как можно скорее! Бросьте, Сильви, к чему этот траурный вид! Это всего лишь предположения.

— Но они звучат очень правдоподобно. Франсуа лучше всего было бы пересечь Ла-Манш или границу немедленно. Ведь, появившись в Париже, он совершает безрассудный поступок. И все это вдобавок к его дуэли, на которой он убил своего противника.

— Дуэль? Откуда вы это взяли?

На этот раз Сильви, давшая клятву, не могла открыть свой источник. Она как-то расплывчато махнула рукой и отвернулась, чтобы Персеваль не смог понять по ее лицу, что она лжет.

— Фрейлины говорили как-то на днях. Выбирая выражения, разумеется, потому что эти дамы очень любят Франсуа. Говорят, что в Шенонсо он поссорился с кем-то из местных дворян из-за госпожи де Монбазон. Судя по всему, кардиналу пока ничего не известно, иначе герцог уже был бы в Бастилии. Но с его стороны все равно безрассудно появляться в Париже, пусть и тайно.