Доверительные отношения, которые установились между мной и Сарой во время ее предыдущего пребывания в клинике, к счастью, помогли вновь сформировать позитивный климат, который и был использован, чтобы ослабить (это было первоочередной целью) проявления неприязни, отвращения и ненависти по отношению к сыну, проявления тем более изматывающие, что ей по-прежнему успешно удавалось вводить всех в заблуждение, по крайней мере до той попытки самоубийства, которая и вынудила поместить ее под постоянное наблюдение. К этому моменту она уже на протяжении пятнадцати лет скрывала под маской любящей матери неодолимую неприязнь, доходящую до смертоубийственных порывов, которую она питала по отношению к сыну. […]

Софи оставила сумку у входной двери. Как после пребывания в гостиничном номере, обошла квартиру, там что-то поправила, тут убрала, похлопала по подушкам дивана, провела губкой по кошмарной клеенке на кухонном столе, расставила по местам остатки посуды. Потом распахнула шкаф, достала коробку и поставила ее на стол в гостиной. Открыв коробку, вынула свадебное платье Сары, прошла к Францу, который по-прежнему спал глубоким сном, и принялась его раздевать. Задача была непростой, такое отяжелевшее тело все равно что труп. Ей пришлось много раз перекатывать его с боку на бок. Наконец он оказался голым, как новорожденный, тогда она приподняла его ноги одну за другой и всунула их в платье, снова перевернула его и натянула платье на бедра. Дальше дело пошло еще хуже, тело Франца было слишком объемистым, чтобы платье влезло до плеч.

— Не беда, — сказала Софи, улыбаясь. — Не беспокойся.

Ей понадобится около двадцати минут, чтобы добиться удовлетворительного результата. Пришлось с двух сторон распороть швы.

— Видишь, — пробормотала она, — не стоило беспокоиться.

Она отступила на пару шагов, чтобы оценить результат своих усилий. Франц, скорее прикрытый, чем облаченный в потрепанное платье, сидел в кровати, прислонившись спиной к стене, свесив голову набок, без сознания. В вырезе платья виднелись волосы у него на груди. Зрелище было поразительным и производило неизгладимое впечатление. Софи прикурила последнюю сигарету и прислонилась к дверному косяку.

— Ты сейчас такой красивый, — сказала она, улыбаясь. — Так и хочется тебя сфотографировать…

Но пора было заканчивать. Она сходила за стаканом и бутылкой минеральной воды, достала таблетки барбитуратов и начала по две, а то и по три класть их в рот Франца, заставляя его запивать.

— Так легче глотать…

Франц кашлял, иногда сплевывал, но в конце концов проглатывал. Софи заставила его принять двенадцать смертельных доз.

— Дело, конечно, не быстрое, но оно того стоит.

Под конец в кровати полно воды, зато Франц проглотил все таблетки. Софи отступает, оглядывает картину и находит ее достойной великого Феллини.

— Не хватает завершающего мазка…

Порывшись в своей дорожной сумке, извлекает тюбик губной помады и возвращается в спальню.

— Может, цвет не совсем подходит, ну да ладно…

Она старательно подкрашивает Францу губы. Увеличивает их контуром и сверху, и снизу, и по бокам. Отходит, чтобы полюбоваться достигнутым эффектом: голова клоуна, заснувшего в свадебном платье.

— Вот теперь то, что нужно.

Франц что-то бормочет, мучительно пытается открыть глаза, и ему это удается. Пытается выговорить какое-то слово, но очень быстро сдается. Начинает нервно жестикулировать и опять застывает.

Не глянув в его сторону, Софи берет дорожную сумку и открывает дверь квартиры.

[…] Все разговоры Сары во время терапевтических сеансов касались исключительно ее сына: внешний вид мальчика, его склад ума, привычки, любимые словечки, вкусы… все служило поводом для отвращения, которое она к нему питала. Приходилось проводить длительную и тщательную подготовку каждого посещения сыном клиники, в чем большую роль играет помощь и понимание отца, на которого испытания последних лет наложили серьезный отпечаток.

Именно визит сына и станет тем фактором, который послужил спусковым механизмом для ее самоубийства 4 июня 1989 г. На протяжении предыдущих дней Сара неоднократно высказывала пожелание «никогда более не оказываться в присутствии [ее] сына». Она заявляла о своей физической неспособности еще хотя бы секунду продолжать это кошмарное притворство. По ее словам, только окончательный разрыв каких бы то ни было отношений с сыном, возможно, позволит ей выжить. Невольное давление со стороны медицинского учреждения, чувство вины, настойчивость Йонаса Берга вынудили Сару тем не менее уступить и согласиться на визит сына, но в приступе мощной вернувшейся агрессивности, направленной против самой себя, едва сын покинул ее палату, Сара надела свое свадебное платье (символическая дань уважения мужу, который всегда служил ей поддержкой и опорой) и выбросилась из окна шестого этажа.

Полицейский отчет составлен 04 июня 1989 г. в 14:53 бригадиром отделения жандармерии города Мёдона Ж. Бельривом и приложен к административному делу Сары Берг под номером: ЖБ-ГМ 1807.

Доктор Катрина Оверней

Софи осознала, что давным-давно не обращала внимания на погоду. А погода была отличная. Она толкнула стеклянную дверь подъезда и на мгновение задержалась на крыльце. Ей оставалось спуститься на пять ступенек, чтобы вступить в новую жизнь. И эта жизнь станет последней. Она поставила сумку на землю, прикурила сигарету, но тут же отказалась от своего намерения и погасила ее. Перед ней метров тридцать асфальта и чуть подальше парковка. Софи глянула в небо, подняла сумку и пошла прочь от здания. Сердце колотилось. Она дышала с трудом, как если бы чудом избежала несчастного случая.

Она прошла уже метров десять, как вдруг услышала свое имя, произнесенное где-то высоко над головой.

— Софи!

Она обернулась и подняла глаза.

На балконе шестого этажа прямо над ней стоит Франц в свадебном платье. Он взобрался на перила и нависает над пустотой. Левой рукой он держится за парапет.

Он неуверенно раскачивается. Смотрит на нее. И говорит чуть тише:

— Софи…

Потом со свирепой решимостью устремляется вперед, как ныряльщик. Его руки широко распахиваются, и без единого крика тело разбивается у ног Софи с ужасным могильным стуком.

Хроника происшествий

Мужчина тридцати одного года, Франц Берг, выбросился позавчера с балкона квартиры, где он проживал, на шестом этаже дома в квартале Пти-Шан. Он погиб на месте.

Чтобы принять смерть, он надел свадебное платье своей матери, которая, как это ни странно, погибла при подобных же обстоятельствах в 1989 г.

Страдая хронической депрессией, он выбросился с балкона на глазах у своей молодой супруги в тот момент, когда она отправлялась на уик-энд к отцу.

Вскрытие показало, что он принял снотворное и значительную дозу барбитуратов, происхождение которых не выяснено.