- Своим обойдусь, - фыркнул Даниил Петрович. - А в крайнем случае твоим попользуюсь. Иди сюда, становись по ту сторону кровати, возьми в левую руку вот это и сосредотачивайся понемножку... а то ты сегодня что-то уж очень рассеянный.

Винцент послушно встал на указанное место, взял "это", оказавшееся косточкой черной курицы, и попытался сосредоточиться на предстоящей процедуре, но вместо этого вдруг представил, как Даниил Петрович в нужный момент небрежно снимает с плеч собственную голову, смахивает с нее кожу и волосы, и, обеими руками подняв вверх оголившийся череп, начинает напевать формулу... то есть стоп, как же это он будет напевать без головы?

Ольшес внезапно расхохотался, и Харвич, вздрогнув, уставился на него.

- А?..

- Малыш, - нежным голосом сказал Даниил Петрович, - ну до чего же я тебя люблю, ты себе и представить не можешь! И до чего же ты еще глупый это тоже уму непостижимо!

Харвич обиделся.

- Слушай, ну что ты вечно язвишь, вечно...

- Цыц, малявка! Работать пора. Хватит фантазировать.

Харвич мысленно обругал себя и наконец сосредоточился.

Ольшес начал начитывать первую из многих формул, которые должны были прозвучать в течение ближайших четырех-пяти часов. Харвич тихонько вторил ему, подчеркивая низкие тона, и больше никаких посторонних мыслей в голове молодого инспектора не возникало. Дело предстояло нелегкое...

Светильники на стенах комнаты начали медленно гаснуть. Воздух похолодел. Из углов выползли тонкие язычки зеленоватого дыма, пахнущего можжевельником. По ковру что-то прошуршало, как будто мимо ног инспекторов пронеслась стайка невидимых мышей...

Потом в камине раздался тяжелый вздох, другой... за вздохами последовал стон, послышалось сдавленное рыдание... и два плотных клубка сгустившегося тумана осторожно выкатились наружу и опустились в нарядную пустую корзину для дров. Харвич, не прерывая чтения, чуть-чуть вытянул шею, пытаясь рассмотреть клубки, но корзина была слишком глубокой, и Винцент ничего не увидел.

Даниил Петрович тем временем начал следующий этап работы. Зазвучала новая формула, Ольшес вскрыл один из пакетиков с травами и рассыпал вокруг камина мелкие сухие листочки. В корзине взвизгнуло. Харвич, тщательно выговаривая слоги длинной мантры, недоуменно вздернул брови. Чего это они визжат? Вроде бы не должны...

Ольшес, похоже, тоже решил, что визжать привидениям не с чего. Он, двигаясь на удивление медленно и плавно, приблизился к корзине, осторожно поднял ее и перевернул.

Из корзины выпали два комочка бледно-голубого света.

Один из них опустился на пол и замер у ног Даниила Петровича, а второй... второй неожиданно пронзительно свистнул и распух, став размером с футбольный мяч, а потом откатился в сторону и залег под клавесином, сменив цвет на огненно-оранжевый и стреляя во все стороны белыми искрами.

Харвич испуганно посмотрел на Ольшеса, но тот, похоже, ничуть не был озадачен явно нестандартным явлением. Он как ни в чем ни бывало продолжал процедуру, и Винценту не оставалось ничего другого, кроме как вести свою партию вслед за старшим коллегой.

...Они начитывали уже шестую формулу, и Даниил Петрович откупорил один из флаконов, намереваясь сбрызнуть привидения неким специфическим составом, когда оранжевый шар вдруг словно взбесился. Он подскочил вверх и перевернул клавесин, отозвавшийся жалобным звоном струн, потом взвился к потолку, разбрасывая фонтаны красных огней, потом бросился к бюро, и тут же все дверцы и ящики этого изысканного предмета доисторической обстановки задвигались, открываясь и закрываясь, выдвигаясь и снова со стуком вставая на место... зазвенели хрустальные подвески настенных бра и небольшой люстры, запрыгали подушки на креслах, а потом в пустом камине заполыхал яростный жаркий огонь.

Ольшес резко сменил тональность и темп. Теперь читаемая им формула звучала как угроза, и говорил инспектор так быстро, что Харвич едва успевал произносить необходимые слоги, чтобы не отстать. Он уже ни о чем не думал, полностью сосредоточившись на формуле и действии. Взяв связку лягушачьих лапок, на которую указал ему Ольшес, Винцент машинально сделал шаг вправо, потом два влево, потом один назад... он отлично помнил все, что ему следовало выполнить. Но когда он разорвал нить, удерживавшую лапки, и разделил пучок пополам, - оранжевый шар еще раз выстрелил во все стороны искрами, издал отчаянный вопль и рванулся к камину. Огонь из камина выплеснулся в комнату, ковер задымился, тлея... а шар унесся в дымоход, свистя и завывая.

4.

Командиру экспедиции не спалось.

Его терзали мучительные предчувствия и подозрения. Ему казалось, что, как это не раз бывало при работе с инспекторами Особого отдела Управления Федеральной безопасности, вот-вот начнется что-нибудь несусветное. Ну, например, интеллектуальный вампир, на которого так долго готовилась облава, примется глотать кого ни попадя... и съест ненароком какого-нибудь пиротехника, а потом ему захочется реализовать приобретенные умения...

Винклер обругал себя за глупые фантазии, достойные разве что школяра, и решил выйти погулять, рассудив, что лучшее средство от бессонницы комары. В том смысле, что как только они на тебя нападают, тебе сразу хочется вернуться домой и забраться под одеяло. А очутившись под одеялом, ты так радуешься тому, что удачно сбежал от кровопийц, что и сам не замечаешь, как проваливаешься в сон.

Саймон Корнилович, как был, в пижаме, вышел на крыльцо коттеджа - и испуганно застыл на месте. Небо на северо-востоке полыхало длинными фиолетовыми и изумрудно-зелеными огнями, - словно над замком Хоулдинг кто-то включил северное сияние... Винклер всмотрелся в огни. Секунду-другую подумал. А потом со всех ног помчался к "летучке", на первых же шагах потеряв шлепанцы.

Через пару минут он уже подлетал к замку.

Все здесь выглядело уже как обычно... если не считать того, что одна из высоких каминных труб на крыше замка изо всех сил сыпала искрами.

Командир остановил машину прямо над этой трубой и снова задумался.

Само собой, догадаться, чем именно занимаются в замке инспектора, труда не составляло. Ведь Модильяни просил освободить привидения... но при чем тут искры, зарево? Что-то явно идет не так, неправильно... вот только зачем было ему-то сюда лететь? Помочь Винклер все равно не в силах. Не его это дело. Он разведчик, а не особист. И уж тем более незачем было лететь босиком и в пижаме. Ну, это, наверное, история без конца. Где Данила - там разного рода странности и приключения. Он их словно притягивает к себе... или они его.

Винклер все еще предавался грустным размышлениям, когда внизу вдруг загрохотало, заскрежетало, заскулило - и внезапно из трубы, как из катапульты, вылетел огненный шар и с треском врезался прямо в днище "летучки". Машину тряхнуло, и Винклер едва не вылетел из седла. Но все же сумел удержаться, и тут же выглянул наружу... и, разинув рот, уставился на ползущее по борту "летучки" нечто.