— Ты что, не пойдешь на намаз? — спросил, подойдя к брату, Осман.

«Намаз?» — подумал Рефик и кивнул. Ему пришла в голову мысль о том, как он будет снимать обувь. Раньше, приходя в мечеть с прислугой или по праздникам с отцом, он всегда думал об этом. Быстро сняв ботинки, прошел внутрь. В мечети было сумеречно и прохладно, пахло плесенью и коврами. «Забыл совершить омовение!» — подумал Рефик, но Осман, кажется, тоже забыл. Мечеть быстро наполнилась людьми. Все стояли сложив руки на животе и ждали. Рефик заметил, что брат стоит рядом с ним. На лице у него снова застыло гордое выражение, голову он держал прямо, смотрел не на окружающих, а куда-то поверх их голов, на резной мрамор михраба;[73]но, поскольку на ногах у него не было обуви и из-под штанин виднелись носки, его гордый вид казался странным и неуместным. Рефик оглянулся: из-под штанин стоящих сзади садовников и швейцаров тоже выглядывали носки, но они вовсе не выглядели странно. «Они здесь на своем месте!» — подумал Рефик.

Начался намаз. «Мой отец умер», — пробормотал Рефик и, глядя в затылок стоящему впереди человеку, начал повторять его движения. Склонялся к земле, становился на колени, снова вставал на ноги и думал, что это неправильно — ведь он во все это не верит. Потом велел себе об этом не думать и снова пробормотал: «Мой отец умер!» Он успел пробормотать это еще несколько раз, и намаз закончился. Все стали выходить во двор, на солнце. Рефик присоединился к толпе, окружившей гроб. Солнце пекло немилосердно.

Рефик на цыпочках поднимался по лестнице и весело думал: «Интересно, что подумает Перихан, когда увидит меня в такое время?» В доме было тихо, только тикали часы. «Меня еще никто не заметил! А если бы вор забрался — так и прохлопали бы ушами?» Он заметил, что вспотел. Остановившись перед дверью, тихонько приоткрыл ее, заглянул внутрь и увидел Перихан. Она сидела на стуле рядом с детской кроваткой и читала газету Вид у нее был рассеянный, словно она не очень обращала внимание на смысл того, что читает, и думала о чем-то своем. «Какая она милая!» — подумал Рефик. Он еле сдерживал смех. Наконец распахнул дверь и с криком «У-у-ух!» вбежал в комнату.

— Испугалась?

— А вот и не испугалась, — сказала Перихан. — Но ты мог разбудить девочку. — Она взглянула в сторону кроватки и убедилась, что дочка по-прежнему спит. — Ты не пошел на работу?

— Сходил и уже вернулся!

— Заболел?

— Нет, здоров как бык! — сказал Рефик и, чтобы показать, какое хорошее у него настроение, пропел: — Вернулся, вернулся, вернулся! Удивилась?

Перихан ничего не ответила, только вопросительно посмотрела на мужа.

«Кажется, она совсем не обрадовалась, увидев меня, — подумал Рефик. — Только немного удивилась. Смотрит так, будто я ее поймал на месте преступления. Боится, как бы не разбудил дочку!»

— Просто взял и вернулся. Мы с Османом пришли в контору, и там было так жарко, что я решил вернуться домой. Правильно я сделал?

— Правильно, правильно, — сказала Перихан. — Что, очень жарко?

— Ужасно! Все просто плавится. У людей нервы на пределе. Когда я возвращался, в трамвае одна женщина поругалась с кондуктором. Если уже сейчас так печет, что же будет после обеда?

— А сколько сейчас времени?

— Двадцать минут одиннадцатого.

— Как ты быстро вернулся!

— Правда, быстро? Я только успел зайти в свой кабинет и уже решил вернуться. Зашел к Осману, говорю: «Что-то мне нездоровится, поеду домой!» Он, наверное, удивился. — Рефик засмеялся: — Видела бы ты его физиономию! Даже не спросил, что со мной.

— А с тобой точно все хорошо?

— Я же сказал… Разве только голова немного не в порядке. — И Рефик, наклонившись, поцеловал Перихан в щечку.

— А вдруг и вправду? Ты какой-то странный в последнее время.

«Ну всё, я понял! — подумал Рефик. — Вовсе ты не обрадовалась, что я вернулся. Хотела посидеть в одиночестве. Какие-то, видно, планы у тебя были, что-то ты хотела без меня сделать».

— У тебя сейчас какие-то дела?

— Нет, какие у меня могут быть дела? Вот и девочка уснула.

Оба посмотрели на спящую в кроватке дочку. Родилась она всего сорок дней назад, но уже успела здорово вырасти. Рефик начал опасаться, что в будущем из нее может получиться очень крупная женщина. «Мы ведь с Перихан оба высокие!» — подумал он и снова забеспокоился. Дочка родилась через десять дней после смерти Джевдет-бея. Рефик давно уже решил, что если родится дочка, назовет ее Мелек[74]— такое имя этой крупной девочке и дали.

Рефик увидел на голой младенческой ножке красные следы от комариных укусов.

— Почему не натянула сетку?

— Дай, думаю, немного воздухом подышит.

Наступила тишина. Рефик присел на край кровати.

Чтобы не молчать, сказал:

— Ох, ну и жара! Уже целую неделю никакого спасения. Если весь июль такой будет…

— Вот бы уехать на острова!

— Дорогая, как же мы поедем? У тебя на руках ребенок. И отец недавно умер…

Перихан опустила голову.

— Ты прав. Я не подумала.

— Да, если бы вы сейчас все были на островах, было бы, наверное, неплохо, но что поделаешь. К тому же и мама, и Осман были против.

— Знаю, знаю.

Они снова замолчали.

— Ты правда ничем не собиралась заняться? — спросил Рефик с сомнением в голосе.

— Нет, не собиралась, я же сказала. Вот интересно, в самом деле, что ты имеешь в виду?

— Как что имею в виду?

— Нет, ну чем бы я могла заняться? Какие у тебя предположения?

— А! Да нет, никаких.

Рефик подобрал с пола газету, брошенную женой, и начал ее листать.

— Ничего интересного!

«Правительство принимает меры против распространения тифа… Урегулированы разногласия между Россией и Японией… Французский комиссар на днях прибудет в Хатай…» Потом он вспомнил, что утром по дороге читал то же самое. Взглянул на Перихан. Она по-прежнему неподвижно сидела на стуле.

— Если хочешь, в это воскресенье съездим на Хейбелиаду!

— Нет, милый. Три часа туда, три часа обратно. Да еще эта суматоха, шум и гам. Кто будет с ребенком сидеть?

— Нермин. Или Эмине-ханым. В нашем доме людей хватает.

— Нет-нет, это я так просто сказала. Мне сейчас, по правде говоря, ничего не хочется. В такую жару даже разговаривать утомительно.