годах. В аннотации к последнему изданию записано, что это «яркий пример советского законодательства».

Среди продавцов коммуналок работники упржилфонда хорошо различают пикирующих по жизни алкашей. Одна такая дама, четверых детей которой к моменту приватизации усыновили родственники, на вопрос, куда же она денется, продав свою комнату, с вызовом ответила, что пропишется «к мужчине» или «в деревню». К таким чиновники относятся спокойно-философски: кто-то теряет, а кто-то находит.

* * *

P.S. В последнее время в присутственные места зачастила новая категория дорогих россиян с вопросом: «Когда начнется приватизация общежитий?»

«Северная правда», 11 марта 1999 г.

Не в ту степь

Комхоз ПО-УКРАИНСКИ

«Куда идем мы с Пятачком? Большой-большой секрет!» – пел Винни-Пух. Куда идем мы с жилищно-коммунальной реформой, еще больший секрет, считает Татьяна Унгвицкая, директор муниципального жилищно-эксплуатационного предприятия «Коммунальник», ставшая, после выборов в гордуму, одной из немногих общественно-политических женщин Костромы.

Реформы начинают, когда кончаются деньги, режет она правду-матку. И комментирует денежный капут цифрами.

По расчетам специалистов, для приличного содержания жилья на квадратный метр надо тратить 1 рубль 35 коп. в месяц. 61 копейку в этом базисе составляет тариф для населения. Но ведь почти треть льготников, которые платят половину, а пятая часть вообще ничего не платит. В 98-м году вышло не по 61, а по 34 копейки за метр. 135-61=74. Это доля государства. Бюджет профинансировал квадратный метр по 12 копеек, в основном взаимозачетами. Итого в печали: размечтались на рубль 35, получили по 46 копеек. Когда шалит ребенок, его ставят в угол. Где найти управу на правительство?

Надо честно сказать народу, считает Татьяна Унгвицкая, что сколько потопаешь, столько и полопаешь. Но реформаторы вешают на уши граждан лапшу из пропагандистской трескотни, обещая «обеспечение условий проживания, отвечающих стандартам качества, снижение издержек производителей услуг и соответственно тарифов, смягчение перехода на 100-процентную оплату» и так далее.

Обманным считает она лозунг, что конкуренция среди производителей позволит снизить цены. Какая конкуренция в естественной монополии? Не по второй же водопроводной и канализационной трубе протащить в каждую квартиру. Механизм конкуренции известен – извлечение прибыли путем наращивания объемов производства и расширения рынков сбыта. При наличии свободных цен. В комхозе цены назначаются. Если они завышены – можно пересчитать, а регулирующие органы – наказать.

Татьяна Унгвицкая предупреждает, что демонополизация отрасли и вытекающее из нее изменение формы собственности опасны для коммунального здоровья. Разгосударствление может привести ЖКХ к экономической деградации. При реформировании меняют не собственника или вывеску, а технологии. У нее в кабинете есть видеокассеты, показывающие, как лучше и долговечней отремонтировать, предположим, кровлю суперсовременными материалами. Но государственная доля в копейках на квадратный метр позволяет приобщаться к плодам цивилизации только по телевизору.

Из 900 человек в «Коммунальнике» осталось менее 600. Они получают среднюю зарплату 350 рублей и должны обслуживать 1300000 квадратных метров жилья. Естественно, обслуживают некачественно, раз на это нет денег, и жилой фонд с ежегодным ускорением приходит в упадок. Перечень зданий, ждущих текущих и капитальных ремонтов, растет, а скудные финансы теперь еще расходуются на содержание новых чиновничьих структур – расчетно-кассового центра, центра регистрации граждан, службы муниципального заказа, «Лифтсервиса» и других. Совсем недавно с этим прекрасно справлялись ЖЭКи. И даже более эффективно, считает Татьяна Унгвицкая, так как знали своих клиентов в лицо, могли воздействовать на неплательщиков. РКЦ начисляет, но не собирает.

Что будет, если не отказаться от идеи демонополизации и разгосударствления, не прекратить обманывать население снижением тарифов, сокращать бюджетное финансирование и продолжать лепить из комхоза образ врага?

– Украинский вариант, – уверена Т. Унгвицкая.

– ?!

– Один из наших работников разговаривал с родственниками на Украине, и те удивились, что в Костроме еще существует коммунальная служба. У них, мол, на Украине, она уже рухнула.

– Как же они живут?

– Как теперь говорят, «в натуре», канализация по улицам течет.

Думается, что пока у нас мэр с коммунальным прошлым, Кострома не пойдет по добрососедскому пути. Удается же нашей мэрии решать, казалось бы, неразрешимые задачи, например, с очисткой водопроводной воды. Ярославцы, в отличие от нас, так и пьют мутную. По словам Т. Унгвицкой, до мэра и его замов удастся достучаться и на этот раз – все больше понимания с их стороны, что реформируемся – «не в ту степь».

Главная задача текущего момента, по мнению Т. Унгвицкой, донести до населения правду: денег, которые они платят «за квартиру», на содержание и ремонт не хватает. Члены правительства планируют переход на стопроцентную оплату к 2010 году. Вот уж действительно, как бы ночь простоять да день продержаться. На Западе, подчеркивает Т. Унгвицкая, муниципальный жилой фонд дотируется. Но там жильцы не мочатся в лифтах, не ломают перила, не крушат стекла и двери в подъездах. Как нам сберечь муниципальное жилье?

«Северная правда», 21 апреля 1999 г.

Что-то стало холодать…

Суета вокруг задвижки

Первый послепраздничный рабочий день – 11 мая – разделил костромичей на сторонников и антагонистов мэрии.

– Безобразие! Стужа в квартирах! – возмущались оппоненты, придя на работу. – Целый день жжем духовку газовой плиты, чтобы согреться. Остается или шерстью обрастать, как «снежный человек», или изнутри согреваться, да на такой сугрев денег нет.

– Да что вы! – с интонациями типа «сытый голодного не разумеет» удивлялся отапливаемый, а потому лояльный к мэрии народ. – У нас еще 9 мая включили отопление…

С утра в рабочих кабинетах наливались хищным красным светом энергетические вампиры – электрокамины.

Не согласная с перспективой снежного очеловечивания, в редакцию позвонила костромская пенсионерка Инна Ипатова и, дрожа от холода, поделилась возмущением.

– И раньше бывало, что холода возвращались, – озябшим голосом поведала Инна Ивановна. – Но власти всегда оперативно принимали решение о продлении отопительного сезона. Почему же нынче нас морозят? Прогнозы синоптиков насчет прихода тепла неутешительные. А ведь не секрет, что существует положение, согласно которому при стабильно низкой в течение четырех дней температуре можно возобновлять обогрев квартир. Если весь май окажется холодным, а я помню, что отопительный сезон, бывало, продляли и до 25 мая, мы так и будем дрожать в стылых комнатах? Дошло уже до того, что в детском саду родителям говорят: «У нас очень холодно, лучше детей не приводить». Куда горсэс смотрит? Холод в квартирах – это явное нарушение санитарных норм и правил. Почему не потребуют от городских властей немедленно исправить положение?

Неугомонная пенсионерка сама отправилась на поиски тепла. В мэрии ее огорошили бодрым рапортом, что топить начали аж с 9 мая. «Почему же у нас холодно?» – всполошилась Инна Ивановна и потребовала ответ у жэка. Коммунальное руководство сослалось на недобросовестную ТЭЦ, которая-де недогревает, недотапливает