никогда банда против одного. Но то, как они загоняли меня в угол, заставило меня задуматься, придерживались ли они этого правила.

— Густард, я полагаю? — спросила я непринужденно, узнав его по исследованию, которое я проводила перед тем, как сюда попасть. Я с удивлением посмотрела на его нетронутый комбинезон. Честно говоря, на этом парне оранжевый костюм-комбинезон выглядел как дизайнерский шик. Он подогнул рукава и лодыжки, чтобы они сидели идеально, а складки на передней части штанин были проглажены утюгом. Его лацканы были настолько острыми, что я подумала, возможно ли о них порезаться, а его борода выглядела так, будто ее выбрили под линейку. Его черные волосы были идеально зачесаны назад, в том типе: ни-один-волосок-даже-не-шевельнулся-они-сделаны-из-Лего??? идеальности.

Я же, при ближайшем рассмотрении, была завернута в нитяное полотенце, с каплями воды на коже и прядями волос, прилипшими к моему лицу и шее. Шикарной меня было не назвать, черт, я даже не была приличного вида, но я не собиралась позволять этому влиять на меня.

— Розали Оскура, — ответил Густард, его взгляд скользил по мне, словно он мог видеть все, чем я была, запечатленное на моей коже. — Слыхал, для такой крохи ты вызвала немалый переполох.

— Просто называй меня половником, а это место моим супом, — отшутилась я. — Есть ли причина, по которой мы разговариваем, пока я стою в луже?

Теперь, когда душ был выключен, мокрый пол стал казаться ледяным под моими босыми ногами, а по коже побежали мурашки. В душе должно бы уже было появиться больше фейри, желающих помыться, но, заглянув через плечо Густарда, я заметила членов его банды, блокирующих вход. Наша дружеская беседа, похоже, была не такой уж и дружеской.

— Я хотел поговорить наедине, — ответил Густард, смахивая несуществующий ворс с лацкана, на котором серебристом поблескивали символы идентификации заключенных. Число четыреста шесть выделялось рядом со знаком стихии огня и маленьким глазом Циклопа. В первый раз с тех пор, как я сюда попала, я была рада, что они подавляли наши Ордены, потому что у меня не было никакого желания, чтобы Циклоп, используя свой экстрасенсорный дар, копался в моей голове в поисках секретов.

— Мне кажется, что мы не одни, — ответила я, жестом указывая на двадцать или около того мужчин и женщин, вокруг меня.

— В своей работе мне нравится думать о своих последователях как о продолжении себя. Клод здесь — моя нога, Брианна — мои глаза, а Кристофер… — он жестом попросил толпу расступиться, чтобы позволить огромному мужчине пройти через центр. Я подняла подбородок, узнавая Дракона, которого я выкинула из камеры в первый день моего здесь пребывания. — … мой кулак.

— Вот как? — спросила я небрежно, отворачиваясь от Двухсотого, зыркающего на меня. — И где же твой хребет?

Вокруг меня раздалось яростное рычание, и я чувствовала, как группа недотеп приближалась со всех сторон, но Густард сохранял самообладание, поднимая один палец, и останавливая их.

— Это жест доброй воли, щенок, — сказал он, глядя на меня своими бледно-голубыми глазами. — Я сделаю тебе поблажку и скажу, что, когда ты присоединилась к нам в Даркморе, ты не знала, что Кристофер был кем-то важным. Я полагаю, что теперь, когда это стало очевидным, ты отдашь то, что принадлежало ему, без всякого насилия. Несомненно, такой упорный человек, как ты, сможет занять другую камеру без всякого беспокойства, и мы сможем вернуться к гармонии и равновесию, которые поддерживались здесь годами.

— Ты хочешь, чтобы я вернула его камеру? — спросила я, поднимая бровь и поворачиваясь к Двухсотому с нескрываемым отвращением. — В чем дело, Кристофер? — промурлыкала я. — Ты слишком боишься большого плохого Волка, чтобы попытаться вернуть камеру самому?

Дракон зарычал, оскалив зубы, и сделал шаг вперед. Я оскалилась в ответ. Но когда Густард слегка покачал головой, он снова затих, сдерживая свою ярость.

Я насмешливо посмотрела на него, затем перевела взгляд на главаря.

— Ну, ты, конечно, держишь своих сучек в узде, — сказала я ему. — Но, боюсь, мой ответ — категоричное «нет». Старому ящеро-члену придется драться с более слабыми фейри за камеру, если он ее так хочет, а я вполне счастлива в своей.

Вокруг меня снова раздался хор рычаний, но я их проигнорировала. Здесь не было ни одного фейри, у которого хватило бы духу напасть на меня без разрешения их босса.

Густард драматически вздохнул.

— Ты уверена, что все должно быть именно так, щеночек? — спросил он, похоже, разочаровавшись во мне.

— Так же, как я уверена, что луна взойдет снова, независимо от того, что кто-либо из нас делает. Так что можешь либо отойти в сторонку и дать мне возможность высушить задницу, либо перейти к сути этой встречи, потому что мне есть чем заняться.

Густард долго смотрел на меня, затем его взгляд скользнул дальше, и он кивнул.

Да начнётся буря дерьма…

Руки схватили меня, и я зарычала, разворачиваясь, мой кулак взлетел и врезался в нос одного stronzo35, прежде чем он смог крепче прижать меня к себе. Раздался громкий треск, хлынула кровь, и я вывернулась из его рук, дернула другой рукой, выводя из равновесия женщину, которая ее держала.

Я пнула ее прямо между ног, а затем врезала лбом ей в лицо, и она упала от удара.

Рыча, как дикий зверь, я низко пригнулась, пока все новые и новые руки хватали меня. Я пинала, била, кусала, толкала локтями и била ногами, выводя из строя еще несколько из них в процессе, но они быстро одолели меня числом. Я потеряла полотенце, но нагота была наименьшей из моих проблем, так как сильные руки схватили меня за руки и ноги, и какой-то кусок дерьма даже схватил меня за волосы.

Я кричала и билась, когда около восьми из них крепко схватили меня за конечности, и я была повалена на живот, а громадный ублюдок сел мне на спину, удерживая меня на месте.

— A morte e ritorno, — прорычала я, поворачивая голову так, чтобы увидеть приближающегося Густарда. — Я убью тебя за это. Клянусь звездами, землей и луной, которой принадлежит моя душа. Я увижу тебя мертвым и похороненным у моих ног и помочусь на твою могилу!

Верхняя губа Густарда скривилась, и он наклонился вперед, чтобы поговорить со мной, в то время как еще больше засранцев схватили меня за запястья и широко растянули мои руки в обе стороны, распластав мои ладони на мокрой плитке.

— Оборотень — это просто другой термин для собаки, новый щенок, — сказал Густард низким тоном. — И есть несколько уроков, которые собака должна усвоить, прежде