– Звучит уклончиво, – заметила Кардения.

– Я ощущаю враждебность в вашем голосе, – сказала Рахела Первая. – Но я вовсе не пытаюсь уклоняться от ответа. Не забывайте, у меня нет самолюбия, которое можно задеть, и мне незачем оправдывать свои поступки или поступки других людей. Если мой ответ кажется вам уклончивым, возможно, причина – в формулировке вопросов, чему способствует ваше эмоциональное состояние.

– Вы хотите сказать, что проблема не в вас, а во мне? – спросила Кардения.

– По существу, да.

– Знаете, я сегодня познакомилась с компьютерной имитацией человека, которая при желании могла бы давать уклончивые ответы.

– Прекрасно, – сказала Рахела Первая. – Я, однако, этого не могу.

Глубоко вздохнув, Кардения попыталась сосредоточиться. Черт побери, Рахела была права: настроенная слегка враждебно, Кардения вполне могла задавать неудачные вопросы. Прошла минута, в течение которой изображение Рахелы Первой, как и подобает компьютерной имитации, молча ждало. Кардения попробовала еще раз:

– А в ваши времена пытались пресечь изучение исторического периода, в течение которого существовали Свободные системы? Что вам об этом известно?

– Нет. Ни я, ни мои современники не задумывались об этом.

– Вы пытались цензурировать или изменять исторические хроники?

– Когда я стала имперо, мои пропагандисты активно принялись распространять ту версию создания Взаимозависимости, которую мы хотели передать будущим поколениям, особенно в отношении пророчеств. Ко времени моей смерти наш взгляд – или нечто близкое к нему – стал общепринятым. Естественно, существовали и альтернативные версии, но они не были такими популярными, и их авторы не преподавали в лучших школах. Еще мы приняли законы о богохульстве, которые применялись нечасто, но способствовали победе официальной версии.

– Но вы не переписывали историю времен до создания Взаимозависимости?

– Нет, кроме нескольких лет непосредственно перед этим – периода, когда мы пытались ее создать.

– Вы когда-нибудь слышали об Ассамблее?

– Звучит весьма неопределенно. «Ассамблея» может означать слишком многое.

Кардения с трудом удержалась от желания выругаться, что, впрочем, вряд ли вызвало бы у Рахелы какую-нибудь реакцию, и это злило Кардению еще больше.

– Вам известно о политической организации под названием «Ассамблея», состоявшей из звездных систем, которые не являются и никогда не являлись частью нынешней Взаимозависимости? – задала она конкретный вопрос.

– Нет.

– Вы слышали о Тройственном договоре? – именно так называл его Шенвер.

– Нет.

– Вы слышали о событии под названием «Разрыв», отрезавшем Свободные системы от других человеческих государств?

– Нет.

– Почему Земля стала недоступной для систем Взаимозависимости?

– Из-за коллапса течений Потока, которые вели к ней и от нее.

– Как произошел коллапс?

– Это было природное явление, – ответила Рахела Первая.

– Вы мне лжете?

– Я не лгу вам преднамеренно. Возможно, я сообщаю вам информацию, которую вы считаете ложной или заведомо ложной, но лишь потому, что она основана на неверно истолкованном личном опыте, а не потому, что я хочу ввести вас в заблуждение.

– Вас интересовало, есть ли другие человеческие системы? Кроме Земли?

– Отчасти да. Учитывая то, что мне было известно при жизни о течениях Потока, казалось вполне возможным, что откроются новые течения и ими воспользуются люди с Земли. Этому была посвящена одна из самых популярных развлекательных программ времен моего правления – «Волшебник страны Оз». Но я никогда этому не придавала большого значения. У нас хватало и других дел.

Кардения ненадолго задумалась.

– Вы самая первая личность в Зале Памяти? Я хочу сказать: есть ли здесь воспоминания и мысли кого-нибудь еще, кроме имперо?

– Нет, – ответила Рахела. – Зал Памяти изначально предназначался для имперо. Я запретила использовать эту технологию кому бы то ни было, кроме имперо, – и не только эту, но и все, что напоминает ее.

– Но сама технология существовала до того, как вы ею воспользовались?

– Да. Это очень старая технология, разработанная еще на Земле. Сведения о ней нашел в архивах один из моих ученых. Насколько мне известно, ею ни разу не воспользовались: расходы настолько высоки, что их может позволить себе лишь государство или тот, кто имеет доступ к его богатствам.

– И сколько же стоит содержание этого Зала? – спросила Кардения.

– Прямо сейчас – не очень много: бо́льшая часть расходов осталась в прошлом. Затраты на энергию и инфраструктуру входят в затраты на содержание Сианя, который существует только ради имперо. Когда требуются дополнительные деньги на ремонт или модернизацию, имперская казна попросту создает их из ничего, увеличивая денежную массу.

– Не думаю, что это законно.

– Законно, поскольку законом стало мое слово, – ответила Рахела Первая. – Вообще говоря, правительства часто печатают деньги для своих целей. И это был тот самый случай.

– Значит, до создания Зала Памяти эту технологию ни разу не использовали?

– Насколько я знаю, нет.

– Вас не тревожило, что немалая часть нашего прошлого остается неизвестной? – спросила Кардения.

– Это не так, – ответила Рахела. – Но возможно, многое утрачено.

– Как такое могло произойти? Мы с самого начала были высокотехнологичной, освоившей космос цивилизацией – в отличие от Земли, где людям приходилось изобретать огонь, колесо и ракеты.

– Все это технологии, – сказала Рахела. – История – не технология.

– Странно слышать такое от вас в Зале Памяти, – недоверчиво заметила Кардения.

– Зал Памяти – не память сама по себе, – ответила Рахела. – Это лишь средство сохранения памяти. Библиотека – не информация, а лишь средство сохранения информации. Прежде чем сохранять воспоминания или информацию, кто-то должен решить, что именно следует сохранять. Кто-то должен заняться отбором и фильтрацией.

– Но ваши мысли здесь никто не фильтровал, – возразила Кардения. – Здесь хранятся все воспоминания, мысли и эмоции – ваши и ваших потомков. Именно так работает Зал Памяти.

– Да, – согласилась Рахела Первая. – Все воспоминания, мысли и эмоции, принадлежащие на сегодня всего лишь восьмидесяти семи людям, жившим на протяжении тысячи лет. Рядом с ними жили миллиарды человек, чьи воспоминания, мысли и эмоции навсегда перестали существовать. Их больше нет, но мы здесь. Это и есть фильтрация.

– Значит, кто-то отфильтровал целую эпоху нашей истории?

– Может быть, ненамеренно. Как я уже упоминала в связи с проблемами образования, приоритеты меняются вместе с эпохами. Многое отбрасывается на обочину, и те, кто придет потом, могут и не подобрать отвергнутого, не зная, где искать.