Во-первых, действия, за которые Горбачёв критиковал Ельцина, не были своеобразными прихотями жаждущего власти эгоиста. Избиратели, выбравшие Ельцина, а также избранные члены правительства России горячо поддерживали все эти начинания. Он не предпринимал никаких рискованных мероприятий. Он делал что-то совершенно революционное для советского политика: выслушивал и прислушивался к общественному мнению.

В период с 1989 по 1992 год точка зрения россиян на будущее своей страны претерпела ряд изменений. Конечно, мнения населения России были разнообразными и зачастую неоднозначными, но все же тенденция была ясна. С 1989 года, когда были проведены первые опросы, и вплоть до лета 1991 года большинство россиян выступали за сохранение Советского Союза в более децентрализованной форме, а не за независимость России. Согласно одному опросу, проведенному в конце 1989 года, 63 % респондентов согласились, что россияне должны «прежде всего заботиться о единстве и сплоченности Союза».

Только 10 % опрошенных полагали, что лучший курс был направлен на «борьбу за полную политическую независимость республик, не исключая выхода из Союза». В середине 1991 года исследование, сделанное компанией Times-Mirror, показало, что 64 % россиян предпочитали, чтобы «Россия осталась в составе Советского Союза, но с гораздо большей самостоятельностью и полномочиями», по сравнению с 19 %, которые выступали за отделение. Тем не менее россияне не стремились заставить другие республики остаться в составе Союза. Например, согласно данным опроса, состоявшегося в середине 1990-х годов, 60 % опрошенных согласились, что «республике должна быть предоставлена возможность покинуть СССР, если это выбор народа этой республики». После насильственного подавления протеста в Литве в январе 1991 года 150 000 русских участвовали в демонстрации в Москве против советских действий – уровень оппозиции потряс советских лидеров.

Но затем, после августовского путча, так как центральная власть была ликвидирована, предпочтения россиян относительно будущего своей республики изменились. В конце 1991 года 58 % россиян поддержали независимое российское государство либо в рамках Содружества Независимых Государств, либо за его пределами, по сравнению с 41 % респондентов, которые хотели восстановить СССР. Хотя настроения позже изменились, подавляющее большинство граждан России в то время одобрили дипломатию Ельцина в плане создания СНГ. В декабре 1991 года опрос, состоявшийся в 14 городах России, показал, что 64 % респондентов приветствуют подписание соглашения СНГ по сравнению с 11 % не одобривших этого действия. Через месяц-другой опрос показал, что 72 % россиян одобряли это соглашение, в то время как 12 % нет.

Поддержка российской независимости никогда не была восторженной и всегда содержала некоторый оттенок сожаления. Хотя большинство россиян не хотели сохранять Союз насильно, тем не менее они до сих пор оплакивают его распад. В народной поговорке, подхваченной Владимиром Владимировичем Путиным, говорится: «Кто не жалеет Советского Союза, у того нет сердца, кто не хочет его восстановить, у того нет головы». На протяжении нескольких лет, с 1989 по 1991 год, позиции Ельцина в этом вопросе совпадали с интересами российской общественности, особенно в то время, когда Горбачёв все больше и больше отрывался от масс.

Ельцин был также тесно связан с политической элитой России. Вероятно, Горбачёв был прав, что декларация о суверенитете России в июне 1990 года побудила другие республики последовать этому примеру. Таких деклараций стало появляться все больше. Но объявление суверенитета не было понятием, которое Ельцин придумал сам: это была цель, разделяемая многими российскими политиками самых разных направлений. На российском съезде за декларацию проголосовали 907 человек против 13. Даже коммунисты в подавляющем большинстве отдали свой голос за принятие декларации. Ельцин оказался также прав в том, что российское правительство не ратифицировало смягчение Горбачёвым конфедеративного Союзного договора. Когда Шушкевич представил этот документ в своем белорусском правительстве, проявляя излишний педантизм и пытаясь примирить непримиримое, депутаты отругали его за пустую трату их времени на «такую нелепицу» и спросили, читал ли он когда-либо словарь.

Правительства России, Беларуси и Украины быстро ратифицировали Беловежское соглашение с подавляющим большинством. В России 188 человек проголосовали за, 6 – против и 7 воздержались. Ни один депутат не выступил против принятия Соглашения, которое прошло «с ревом одобрения». В Беларуси только один депутат проголосовал против (будущий президент Александр Лукашенко был в то время в туалете и поэтому может также отрицать свою причастность). В Украине за принятие соглашения проголосовало 288 депутатов, против – 10 и 7 воздержались. Хотя многие русские опасались, что впадут в ностальгию, российская политическая элита и большинство рядовых граждан единогласно следовали за каждым шагом Ельцина.

Утверждение Ельциным контроля над советским Государственным банком и министерствами можно легко изобразить как захват власти и собственности, мотивируемый личными амбициями. Но экономика и, что наиболее важно, система снабжения продовольствием разрушилась в конце 1991 года. Возглавлявшие ее советские бюрократы теперь не подчинялись ни Горбачёву, ни Ельцину. «Никто ничего не решает, – писал председатель КГБ Вадим Бакатин об атмосфере алчной безответственности. – Нельзя ни с кем связаться по телефону, но все требуют, чтобы у них в автомобилях был телефон». Они были слишком заняты расхищениями активов, которыми они руководили, созданием коммерческих фирм, в которые можно было передать государственное имущество. Если бы российские власти не установили контроль над хозяйственным управлением, не было бы никакой надежды на проведение ценовой реформы, которая могла бы предотвратить острую нехватку продовольствия. Обсуждение такой реформы с 14 другими главами государств и президентом СССР, все еще расхваливающим социалистический выбор, было обречено на провал. В российском правительстве депутаты критиковали Ельцина за то, что он медлит с роспуском союзных органов управления и поглощением их собственности. Можно сказать, что Ельцин захватил руль автомобиля, потерявшего управление, а не власть.

Действительно, многие предполагают, что после августовского путча Ельцин, как и Горбачёв, хотел сохранить конфедеративное государство во главе с Москвой. Бакатин, союзник Горбачёва, часто критикующий политику Ельцина, был уверен, что последний желал более могущественного содружества чем то, которое возникло. Борис Немцов, реформистский губернатор Нижнего Новгорода, был уверен, что для Ельцина распад СССР был личной трагедией. Шапошников, военачальник СНГ, заявил, что Ельцин всегда поддерживал свои попытки сохранить советские объединенные вооруженные силы. Президент России отказался от более тесного союза, когда украинское движение за независимость убедило его, что это было просто недостижимо.

Хотя большинство россиян не хотели сохранять Союз насильно, тем не менее они до сих пор оплакивают его распад.

Если бы Ельцин решил в данный момент «стать во главе Союза», а Горбачёв, несмотря на все предыдущие указания, согласился бы с ним, то это бы только усилило намерения других республик выйти из Союза. Изменения намерений со стороны Ельцина не повлияли на умы 29 миллионов украинцев, которые голосовали за независимость. Действительно, после августовского путча во многих республиках началось беспокойство, в перспективе направленное на реваншизм великой России. И, как Ельцин правильно понял, воссоздание Союза без Украины могло привести к усугублению наиболее важных и потенциально опасных отношений с его страной. В то время на территории Украины все еще размещался третий в мире по величине ядерный арсенал. У обеих стран были разногласия по поводу будущего советского Черноморского флота, основанного на Крымском полуострове – в регионе, населенном главным образом русскими. Крым как часть российской республики был отдан Украине в 1954 году Хрущёвым в качестве подарка на трехлетие объединения России и Украины. Это решение продолжало возмущать русских националистов. Освобождение Украины от ядерного оружия, избежание посягательства на Черноморский флот и крымский вопрос – вот приоритеты Ельцина среди его величайших достижений.