Среди сумятицы путаных, неразборчивых мыслей неожиданно вычленялся один образ: крепость на плато — именно он придал стойкости. Мысль о том, что твердыня была воздвигнута людьми, а люди некогда владели миром, — все это помогло укрепить мужество. Найл сосредоточился до жесткости (непросто, поскольку отрава страха уже начала размягчающе действовать на волю, но хватило упорства). И внезапно где-то там, в голове, забрезжил свет — ослепительно сияющая точка оптимизма и уверенности в своих силах. В душе воцарилось спокойствие. И до Найла неожиданно дошло: Смертоносец-Повелитель уже не где-то там, за дверями. Они находились перед ним. Это он наслал волну ужаса, едва не лишив Найла самообладания.

Зев двери широко распахнулся. Затем, опустившись на колени по безмолвному приказу одного из стражников, они втянулись в комнату. Служительница простерлась на полу. Ее обуяли такое смятение и страх, что она забыла даже позвать за собою пленников. Сайрис, медленно разведя руки, стиснула ладони своих сыновей. Первой через порог обиталища переступила она.

Со смутным изумлением Найл понял, что эта зала ему чем-то знакома. Равно как и неразличимый в темноте зрачок, глядящий из недр увешанного седой паутиной омута-коридора. Вспомнил. Все это он однажды видел, когда смотрелся в колодец, затерянный среди безлюдного простора рыжей каменистой земли.

Мозг невидимого наблюдателя излучал приказ; служительница поспешно отползла куда-то в угол и забилась туда, замерев в коленопреклоненной позе. Из непроницаемой глубокой тени на троих пленников взирали глаза, пытаясь всверлиться в мозг. Тенета свешивались недвижными ленивыми змеями. Ничто не было различимо в их дебрях, ни намека на движение. Застыл и Найл. Он понимал: одно неосмотрительное движение — умом, телом ли, — и все они окажутся в опасности.

Странное ощущение: вглядываться в хитросплетение паутины и сознавать присутствие живого существа, пристально наблюдающего из темноты. У себя в пустыне он всегда чутко реагировал на уставленный в затылок пристальный взгляд. Когда-то твердыней воли он считал для себя Каззака. А выходит, Каззак — ребенок в сравнении с этой вызывающей онемение мощью, пронизывающей сейчас извилины мозга словно током.

Найл не пытался симулировать невнятные мозговые колебания шатровика; нутром чувствовал, что здесь это бесполезно. Он имел дело с разумом, во многом несравненно превосходящим его собственный, — какие здесь могут быть прятки. Единственное, что еще годилось, это просто отстраниться от мыслей, оставаясь при этом открытым и пассивным.

Тупой удар, шарахнувший в грудь, опрокинул Найла на спину. Он грянулся о доски пола так, что дыхание перехватило. Сайрис ошеломленно обернулась и кинулась к сыну. Еще один невидимый удар перехватил мать поперек груди, пустил ее волчком, отчего она упала на одно колено. Вайг, ничего не понимая, лишь наблюдал, распахнув глаза. Конечно, откуда ему понять, что за пляску затеяли родные?

Тут где-то в груди у Найла раздался четкий льдистый голос: «Встань». Приказание прозвучало отчетливо, словно кто-то произнес его в самое ухо. Первым безотчетным порывом было подчиниться, но тут же возник и другой, противоположный — не реагировать, будто другая властная команда пересилила страх.

Тот же голос снова: «Встань!» Найл, приподнявшись, сел, затем выпрямился, пошатываясь. Саднило плечо, затылок жарко пульсировал от столкновения с полом. Все же у физической боли имелись свои преимущества: она помогла отвлечься от прямого контакта с безжалостной, давящей чужой волей, властно сдирающей с Найла всякую завесу маскировки.

Чувствовалось, как сила смыкается вокруг, чудовищным кулаком вытесняя остатки дыхания. Она явно показывала, что при желании может стереть Найла в порошок. Было ясно, что у нее это и вправду получится, но одновременно она почему-то не торопилась. Смутное чутье подсказывало, что если б невидимый мучитель собирался Найла действительно прикончить, то не стал бы размениваться на угрозы.

Вайг и Сайрис изумленно застыли, видя, как Найл, оторвавшись от пола, зависает в воздухе. Тут Вайг различил, что лицо брата исказила боль, и бросился на помощь. Его руки обхватили Найла за окостеневшие от судорожного напряжения плечи, он силился стянуть брата вниз. Незримая сила отшвырнула Вайга как пушинку; завертевшись, тот отлетел и ударился о стену. Сайрис, нечеловечески взвизгнув, метнулась к упавшему. На этот раз ей было дозволено дотянуться до сына. Одновременно с этим разомкнулся и зловещий захват вокруг Найла, и он пал на колени.

Тут опомнилась служительница, сидевшая как раз в нескольких шагах от того места, где рухнул Вайг. Рывком вскочив, она заполошно выкрикнула:

— Встать всем навытяжку!

Понятно, что приказ исходил не от нее, а от темного безмолвного наблюдателя. Пленники подчинились мгновенно, не рассуждая. Все трое застыли, вперившись в темноту: что там будет дальше? Из всех троих только Найл сознавал, что Смертоносец-Повелитель прикидывает, умертвить их прямо сейчас или оставить в живых. Кроме того, ощущалось, что происходит невероятное: наблюдающее за ними бесстрастное существо испытывало сейчас неуверенность и раздвоенность. Причина колебания, правда, была неясна. Понятно одно: Смертоносец-Повелитель не прочь их умертвить и вместе с тем отдает себе отчет, что это ничего не решит.

За свою жизнь, висящую на волоске, Найл не опасался, испугаться он просто не успел. Но и облегчения не наступило, когда спустя секунду стало ясно, что жизнь им все же сохранят. В груди раздался голос: «Можешь идти». Найл чуть было не поддался соблазну, едва себя на этом не раскрыв. И опять что-то глубокое и властное вмешалось, застопорив эту попытку. Как будто кто-то третий, бдительный, незримо присутствовал в теле юноши. Шли минуты, Найл застыл в ожидании. В зале висела непроницаемая тишина. Ни одна из змей паутины, белесых, как марля, так и не шелохнулась.

Импульс команды, почувствовалось, передался от наблюдателя к служительнице.

— А теперь кру-гом! — гаркнула она. Когда пленники повернулись, добавила: — Держаться за мной.

Открыла дверь, пропуская их, затем, прежде чем закрыть, застыла в низком поклоне. Пока они спускались по лестнице, Найл чувствовал: наблюдатель продолжает следить, его цепкое внимание оставило пленников лишь тогда, когда они, щурясь, вышли на яркий солнечный свет.

И Вайг, и Сайрис выглядели одинаково изнуренно. Оба, находясь в логове врага, уже успели распрощаться с жизнью. Даже сейчас они не были толком уверены, что опасность миновала.

Служительница догадывалась, что произошло нечто из ряда вон выходящее, причем ко всему этому имеет отношение Найл. Он то и дело ловил на себе ее пугливо-озадаченный взгляд. Женщина ломала себе голову, отчего этот стройненький парнишка — голубоглазый, с правильными чертами лица — представляет интерес для Смертоносца-Повелителя, помыкающего столькими судьбами.

Найл мог ответить на этот вопрос. Ответ стал ясен с того момента, как в груди у него грянул голос Смертоносца-Повелителя, а затем ощутилась тяжеленная мощь его воли, готовая его раздавить.

Им уже доводилось встречаться. Их умы уже сталкивались в противоборстве, когда Найл заглядывал в колодец там, среди красного каменистого безлюдья. С той самой поры Смертоносец-Повелитель собирался узнать побольше об этой человеческой особи, чей ум способен одолевать пространственные границы. Ему хотелось определить, понимает ли сам Найл природу своей силы и может ли владеть ею осознанно.