– Одну минуту, – послышался голос репортера, которому понадобилось несколько секунд, чтобы понять предыдущее заявление. – О чем вы только что говорили?

– Что случилось, босс? – спросил Райан, просматривая документы.

– Вторая страница, Джек.

– Ясно. – Райан перелистнул страницу. – Черт побери, я недавно видел это по телевидению. – Он поднял голову. – Это вряд ли им понравится.

– Ничего не поделаешь, – ответил президент Дарлинг ледяным голосом. – Нам повезло, и в течение пары удачных лет мы сумели сократить торговый дефицит, но этот их новый премьер настолько подчинен крупным промышленникам, что иметь дело с его людьми" стало невозможно. Пришло время положить этому конец. Они осматривают наши автомобили прямо в порту и едва ли не разбирают их на части, чтобы убедиться, соответствуют ли машины японским стандартам «безопасности» или нет, а затем стоимость этого «осмотра» прибавляется к цене автомобилей, делая их менее конкурентоспособными.

– Я знаю это, сэр, но…

– Пора положить этому конец, – повторил Дарлинг. К тому же приближались выборы, президенту требовались голоса избирателей, входящих в состав профсоюзов, и одним таким шагом он привлекал их на свою сторону. Эта проблема не входила в сферу компетенции Джека, и советник по национальной безопасности не хотел вмешиваться в чужие дела. – А теперь расскажи мне о России и ее ракетах, – произнес Роджер Дарлинг.

Самую главную сенсацию президент приберегал напоследок. Во второй половине дня ФБР встречается с министром юстиции. Впрочем, нет, подумал Дарлинг после недолгого размышления, придется позвонить Бобу Шоу и сказать, чтобы тот пока воздержался. Президенту не хотелось, чтобы две сенсации соперничали друг с другом на страницах газет. С делом Келти придется подождать. Он сообщит об этом Райану, но обвинение вице-президента в изнасиловании будет пока сохраняться в тайне.

* * *

Расположение часовых поясов только содействовало неразберихе. Из временной зоны, опережающей восточное поясное время США на четырнадцать часов, ранним утром в еще не проснувшемся Вашингтоне начали раздаваться телефонные звонки.

Необычные действия американцев в обход принятых каналов, существующих в правительстве Соединенных Штатов, и потому оказавшиеся незамеченными теми, кто собирали информацию для своей страны, застали всех врасплох. Японский посол находился в этот момент в фешенебельном ресторане, где обедал с близким знакомым, и все старшие дипломаты посольства Японии на Массачусетс-авеню тоже оказались неготовыми к такому развитию событий. В кафетерии посольства и по всему городу раздавались требовательные гудки пейджеров, призывающие немедленно связаться со своими офисами, но было уже слишком поздно. Сенсационная новость передавалась по различным телевизионным спутниковым каналам, и те в Японии, в обязанности кого входило следить за подобными событиями, уже вызывали своих боссов, информация передавалась все дальше и дальше по цепи подчинения, и, наконец, многие дзайбацу были разбужены в столь неподходящий час, что это не могло не вызвать их крайнего неудовольствия. Те, в свою очередь, вызвали старших помощников, уже проснувшихся, и потребовали, чтобы они немедленно связались с лоббистами. Многие из этих последних уже находились в своих кабинетах. Они успели посмотреть по телевидению выступление Эла Трента в Конгрессе и принялись за дела по собственной инициативе, пытаясь хоть как-то уменьшить разрушительные результаты происшедшего еще до того, как получили приказы от своих работодателей. Однако они встречали прохладный прием в правительственных кабинетах, даже в тех, обладателям которых оказывалась регулярная финансовая поддержка в избирательных кампаниях. Правда, такое происходило не всегда.

– Послушайте, – сказал один сенатор, размышляя о начале собственной избирательной кампании и о необходимости раздобыть где-то средства на ее проведение, о чем отлично знал его. гость, – я ведь не могу обратиться к своим избирателям и заявить, что принятые правительством меры являются несправедливыми, после того как восемь человек только что погибли в пламени пожара. Пусть пройдет время и все успокоится. Разве не следует проявить здравый смысл?

В результате пожара, вызванного автомобильной катастрофой, погибло только шесть человек, подумал лоббист, однако совет, данный сенатором, звучал разумно – или оказался бы разумным при нормальных обстоятельствах. Лоббисту платили свыше трехсот тысяч долларов в год за его опыт и влияние в коридорах власти – он был одним из старших сотрудников и состоял в штате Сената в течение десяти лет, прежде чем увидел манящий свет денег и понял, как ему нужно поступать, – а также за его честность и надежность поставляемой им информации. Кроме того, ему также платили и за то, что он снабжал деньгами законодателей, нуждающихся в средствах для избирательных кампаний, что являлось не особенно честным приемом, и советовал своим работодателям, как следует поступать, а как – нет.

– Хорошо, сенатор, – произнес он понимающим голосом. – Прошу вас только иметь в виду, что такой законопроект может привести к торговой войне, а это принесет ущерб всем.

– Подобные события живут естественной жизнью, которая не длится вечно, – ответил сенатор. Таким было общее мнение, переданное в кабинеты различных корпораций в пять вечера по вашингтонскому времени, что соответствовало семи утра следующего дня в Японии, Все лоббисты ошибались, упуская из виду то обстоятельство, что «подобные события» еще никогда не случались в прошлом.

В кабинетах почти всех членов обеих палат Конгресса уже непрерывно звонили телефоны. Большинство избирателей выражали негодование по поводу происшествия на шоссе I-40, чего и следовало ожидать. В Америке жило несколько сотен тысяч людей, равномерно распределенных по каждому штату и каждому из четырехсот тридцати пяти избирательных округов, которые никогда не упускали возможности позвонить своим избранникам в Вашингтон и выразить собственную точку зрения по всем возникающим вопросам. Им отвечали младшие помощники, регистрирующие время и день звонка, имя, фамилию и адрес каждого звонившего – часто спрашивать об этом не приходилось, потому что их обычно узнавали по голосу. Звонки регистрировались в соответствии с темой и точкой зрения, становились частью утренних брифингов, и в большинстве случаев о них тут же забывали.

Некоторые звонки поступали к старшим представителям аппарата конгрессменов и сенаторов, а иногда и к самим членам палат Конгресса. Это звонили местные бизнесмены, главным образом промышленники, или те, чья продукция конкурировала на открытом рынке с товарами из-за океана, или, в немногочисленных случаях, те, кто пробовали сами торговать в Японии и встретились там с немалыми трудностями. Такие звонки не всегда оказывались нужными, но их редко игнорировали.

Это снова превратилось в главную новость дня во всех средствах массовой информации, после того как временно ушло с первых полос, утратив первоначальную свежесть. В сегодняшних передачах фигурировали семейные фотографии погибшего полицейского, его жены, трех маленьких детей, а также Норы Данн и Эйми Райе, за которыми последовали краткое записанное на пленку интервью с героем-водителем грузовика и сделанные издали снимки Джессики Дентон, оставшийся сиротой, которая корчилась от мучительных ожогов в стерильной палате, а также ухаживающих за нею медсестер, которые, плача, обрабатывали обгоревшую кожу на тельце малышки. Сейчас с семьями пострадавших работали адвокаты, которые наставляли их, о чем говорить перед телевизионными камерами, и готовили зловеще скромные требования о возмещении ущерба, питая при этом надежды на собственные громадные гонорары за юридическую помощь. Телевизионные репортеры интересовались впечатлениями членов семей, родственников, друзей и соседей, и зрители замечали в яростном горе тех, кто понесли такую внезапную и страшную потерю, либо просто гнев, либо возможность воспользоваться внезапно возникшей ситуацией.