– Я понимаю, что у вас на меня зуб. – Тайя шагнула к кабинету, но Малахия преградил ей путь. – Я уже говорил, что был не прав, но это вас ничуть не тронуло. Так почему бы вам не выслушать остальное?

– Может быть, потому что это мне ничуть не интересно? – Тайя наслаждалась сарказмом, звучавшим в ее голосе. Это помогало ей чувствовать себя хозяйкой положения. – С личной частью наших отношений покончено.

– Не согласен.

Малахия шагнул к ней, заставив Тайю отступить назад, и она вновь почувствовала себя беззащитной.

– Хотите поспорить? – Она пожала плечами, пытаясь подражать Клео. – Я не мастер на такие вещи, но постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы покончить с этим раз и навсегда. Вы обращались со мной как с дурой. Хуже того, заставили меня поверить, что я привлекательна и даже желанна. А это низко.

– Но я действительно считал вас привлекательной и желанной. И в этом все дело. – На лице Тайи отразились досада и недоверие, но Малахия не стал обращать на это внимания. – Это была первая из ошибок. А вы не догадываетесь, что заставило меня совершить их?

– Нет. И не собираюсь. У меня болит голова.

– Неправда. Вы только надеетесь, что она заболит, потому что это даст вам повод уйти от разговора. Ваш голос…

– Что?

– Ваш голос. Когда я сидел в зале, ваш голос сначала немного дрожал, а потом окреп. Он был такой красивый, такой мелодичный. Признаюсь, то, что вы говорили, было ужасно скучно, и все же мне нравилось вас слушать.

– Не понимаю, при чем тут…

– Во-вторых, ноги. – Теперь Малахию было не остановить. Он почувствовал, что Тайя занервничала. – Я проводил время, слушая ваш голос и любуясь вашими ногами.

– Это смешно.

«Ага, – подумал он, – она заволновалась, а волнение лучше, чем досада, и лучше, чем нервы». Потому что взволнованная Тайя не сможет помешать ему сказать то, что накипело на душе.

– Когда я подошел к вам с книгой, вы были застенчивой, усталой и смущенной, и это мне ужасно понравилось.

Малахия снова шагнул к ней, Тайя снова отступила, и между ними оказался диван.

– Вы думали не о том, что я устала, а о том, как выкачать из меня сведения о Судьбах.

Он кивнул:

– Да, верно, я думал о Судьбах, но у меня в голове хватало места и для других мыслей. А потом, во время прогулки, мне понравилось ваше изумление…

– Вам нравилось думать, что я от вас без ума, – прервала его Тайя.

– Да. Вы правы. Это льстило моему самолюбию. Но еще не до такой степени, чтобы помешать мне довести до конца свою первую ошибку.

Малахия добрался до края дивана. Тайя снова попятилась, наткнулась на кофейный столик, едва не перевернула его и вспыхнула.

– Это случилось, когда мы вернулись в ваш номер.

– В мой разгромленный номер.

– Я тогда жутко разозлился. В том числе и на самого себя, потому что был невольной причиной этого. Вы были такой измученной, такой расстроенной, искали какие-то лекарства. Тайя, а вы знаете, что стало для меня последней каплей? Что заставило меня размякнуть и влюбиться в вас до безумия?

– До безумия? Черта с два! – фыркнула она.

– Это случилось, когда я заглянул в ванную и увидел все эти коробочки и пузырьки. Это для повышения энергии, то для снятия стресса. Специальное мыло и еще бог знает что.

– Конечно. Вас привлекли мои аллергии и фобии. Я всегда считала их безотказно действующим сексуальным средством.

Ее сухой и чопорный тон казался Малахии слаще музыки.

– Меня тронуло то, что женщина, вынужденная принимать целую кучу лекарств, чтобы пережить день, смогла одна отправиться в такое путешествие. Милая, для этого нужно быть очень храбрым человеком.

– Ничего подобного. Будьте добры, перестаньте преследовать меня.

– Мой план заключался в том, чтобы получить от вас проверенную информацию и узнать, не сможете ли вы навести меня на след других статуэток. Он был очень прост и безобиден. Но закончился провалом. Потому что я не мог перестать думать о вас.

– Я больше не хочу обсуждать эту тему. – Щеки Тайи вспыхнули. Скорее всего, от возмущения. – А потом вы меня бросили! Бросили, потому что думали, что я вам больше не пригожусь!

– Вы правы. Но когда я летел в Нью-Йорк, то думал не только о Судьбах. И стремился не только к ним. Помните, как я целовал вас у ваших дверей? Помните, как это было?

– Прекратите!

– Я заставил вас войти внутрь и сам захлопнул за вами дверь. Заметьте, я мог войти с вами. Вы бы впустили меня. Но я не мог. Не мог прикоснуться к вам, потому что между нами стояла моя ложь.

– Вы вошли бы и уложили меня в постель, если бы у вас хватило духу заниматься любовью с такой женщиной, как я.

Малахия резко остановился, как будто с разбега наткнулся на стену, утыканную осколками стекла.

– Что это значит? «С такой женщиной, как я»? – Он сделал молниеносное движение и едва не схватил ее за руку. Тайе удалось ускользнуть в последний момент. – Будь я проклят, если позволю вам поверить в это. В тот вечер я желал вас. Желал так, что это не пошло бы на пользу ни мне, ни вам. И с тех пор не могу прийти в себя. Теперь я понимаю, что есть только один способ доказать это. Я должен овладеть вами.

– Что? – Кровь бросилась Тайе в лицо, а потом стремительно отхлынула. – Как вы можете говорить такое? У всякого притворства есть границы…

– Я не притворяюсь. Я пытался сказать об этом, как только очутился здесь. Но вижу, что слова тут не помогут. Я хочу прикоснуться к вам… – Малахия сделал обманное движение и схватил Тайю за руку. И тут же выпустил ее. Казалось, эта погоня доставляла ему наслаждение.

Щеки Тайи вновь порозовели.

– У вас не очень хорошо получается, – прокомментировал Малахия, когда она едва не запуталась в собственных ногах. – Бьюсь об заклад, не так уж много мужчин бегало за вами вокруг дивана.

– Прекратите немедленно! – Она покосилась на дверь кабинета, измеряя расстояние.

– Давайте, попробуйте. Чтобы игра была честной, я дам вам фору. Хочу поцеловать вас в прелестную шейку. Провести по ней губами.

Салливан метнулся к ней. Тайя слабо вскрикнула и устремилась к кабинету.

Салливан настиг ее в шаге от двери, развернул и крепко прижал спиной к стене.

– Вы мерзкий и отвратительный…

Малахия зажал ей рот губами. В этом жадном поцелуе не было и намека на прежнюю нежность. Тело Салливана прижималось к ней так крепко, что она ощущала гулкие удары его сердца.