— Подбросить вас куда-нибудь?

— Нет, спасибо. Хочу по дороге заглянуть в пару мест. — Она водрузила на кончик носа очки, пошарила в большой сумке и вытащила оттуда маленькую записную книжку. — Извините… Я поставила новую охранную сигнализацию. Теперь нужно вводить код всякий раз, как ухожу, а его трудно запомнить.

Они задержались у двери — Фишманн медленно набрала код на панели, сверяя каждую цифру с записной книжкой.

На улице Фабель попрощался с Ингрид и некоторое время смотрел ей вслед. Молодая немка, долгие годы изучавшая жизнь предыдущего поколения. Искательница истины. Фабель вспомнил причину, по которой молодой Франк Грубер стал экспертом-криминалистом. «Истина — это наш долг перед мертвыми».

19.30. Шпайхерштадт, Гамбург

Фабель вернулся в Полицайпрезидиум до пяти. Быстренько собрал совещание и проинформировал свою команду о том, что ему удалось узнать за день. Складывалось впечатление, что эти преступления вовсе не случайные эскапады серийного убийцы, а мотив скрывается в политическом прошлом жертв.

Анна с Хэнком доложили, что им удалось — или не удалось — выяснить в «Пожарном депо». Все меньше и меньше оставалось подозрений, что убийства как-то связаны с сексуальными предпочтениями Хаузера, и у Анны появилось ощущение, что тот пожилой мужчина, с которым Хаузер встречался в «Пожарном депо», скорее всего имеет отношение к его политическому прошлому, а не к сексуальной ориентации.

— Возможно, это был Пауль Шайбе? — предположил Вернер.

— Ну, тогда мы это выясним уже вечером, — ответил Фабель. — Я хочу, чтобы вы все: Анна, Хэнк, Вернер и Мария — пошли со мной на этот прием. Нужно хорошенько присмотреться к гостям, а я намерен обстоятельно побеседовать с Шайбе.

Перед тем как вновь встретиться со своей командой, Фабель съездил домой, поел, принял душ и переоделся. Анна с Хэнком приехали первыми и успели переговорить с сотрудниками Шайбе.

— Дело дрянь, — сообщила Анна. — Похоже, шоу отменяется. Шайбе так никто и не видел. А ведь это вечер его триумфа. Сотрудники начинают волноваться, поскольку Шайбе жестко указал, что никто, кроме него, не смеет демонстрировать модель проекта. Похоже, он самолично доводил его до кондиции, и хотя сенат и видел проект, сегодня должна состояться презентация для всех остальных… Вроде бы он добавил кое-какие штрихи, о которых никто ничего не должен был знать до сегодняшнего вечера.

— Ну и что команда Шайбе намерена предпринять?

— В данный момент все на стенку лезут. Собрался весь цвет Гамбурга, а звезда отсутствует и некому начать шоу.

— Он так раньше когда-нибудь поступал?

— Если речь шла о столь важных мероприятиях — никогда. Но Паульсена в последнее время он все больше беспокоил. Шайбе вроде бы нервничал, а это ему обычно несвойственно. Пьянство — да, хамство и непоколебимая самоуверенность — да… Но Шайбе совершенно точно не тот человек, который склонен нервничать.

— Из чего можно сделать вывод: недавно появилось что-то новенькое, — заявил Вернер.

— Или что-то старенькое… — усмехнулся Фабель. — Ладно, пошли общаться.

Фабель и его коллеги направились в зал, продемонстрировав овальные жетоны полиции раздраженным охранникам на входе. В зале было полным-полно нарядной публики, разбившейся на маленькие группки. Гости смеялись и весело болтали, а официанты следили, чтобы бокалы не пустовали.

Фабель с Марией и Вернером направились в дальний конец зала. Анне с Хэнком Фабель приказал оставаться у дверей и следить, не появится ли Шайбе. Очень быстро Фабель увидел Мюллер-Фойта, окруженного довольно большой группой людей. Поймав взгляд сенатора, Фабель кивнул, но Мюллер-Фойт лишь слегка нахмурился, будто присутствие Фабеля его удивило.

Свет в зале померк, и Фабель заметил некоторую активность возле освещенной платформы, на котором стояло прикрытое белой тканью воплощение будущего, как его видел Пауль Шайбе. Паульсен, заместитель Шайбе, о чем-то оживленно беседовал с другими членами команды архитекторов.

После небольшой заминки Паульсен неловко вышел на центр платформы, встал перед макетом и пару секунд нерешительно смотрел на микрофон.

— Дамы и господа, благодарю вас за проявленное терпение. К сожалению, герра Шайбе неожиданно задержали срочные семейные проблемы. Конечно, он постарается приехать сюда как можно скорее. Однако сила и новаторский подход работы Пауля Шайбе говорят сами за себя. Представление герром Шайбе о будущем Хафенсити и самого Гамбурга воплотилось в этом смелом и поразительном решении, отражающем амбиции нашего великого города.

Паульсен сделал паузу. Он бросил взгляд в конец зала, на появившуюся женщину, которую Фабель посчитал еще одним членом команды архитекторов Шайбе. Женщина едва заметно покачала головой, и Паульсен снова обратился к аудитории со слабой и словно вынужденной улыбкой:

— Ладно… Я думаю, что… м-м… лучше всего нам просто начать презентацию… Дамы и господа, для меня большая честь от имени «Архитектурного бюро Шайбе» представить вам совершенно новое и уникальное строение, созданное герром Шайбе для Хафенсити…

Паульсен шагнул в сторону, и белоснежная ткань начала подниматься. Аудитория с умеренным энтузиазмом зааплодировала, приветствуя появление огромного архитектурного макета.

И вдруг аплодисменты смолкли.

Когда покрывало окончательно упало, в зале повисла мертвая тишина. Фабель понял, что предстало перед его взором, но мозг отказывался переваривать информацию. Остальные тоже оцепенели, будто никак не могли поверить тому, что предстало перед их взором.

Прожекторы — красный, синий и основной, самый яркий, белый — были тщательно расставлены так, чтобы каждый изгиб, каждый угол большого белого макета оказался освещенным. Так надеялись придать ему более театральный, более торжественный вид. Но творение, которое они освещали с такой театральностью и торжественностью, принадлежало вовсе не Паулю Шайбе.

Послышался вопль.

Крик распространялся от человека к человеку как пожар. Звуки были оглушающими и звонкими. Фабель сквозь шум и гам расслышал, как выругалась Анна Вольф. Нескольких гостей, особенно тех, что оказались ближе всех к платформе, вывернуло.

Под светом прожекторов простирался ландшафт в миниатюре. Только вот центральное строение комплекса увидеть не представлялось возможным. Обнаженное тело Пауля Шайбе придавило макет. Словно какого-то огромного жуткого бога сбросили с небес и он обрушился на Хафенсити. Шайбе сидел полусогнувшись среди разрушенных обломков своего творения. Его обнаженная плоть казалась бело-синей под прожекторами, а ярко-красная кровь полыхала на макете. Тот, кто водрузил сюда труп, воспользовался частью макета, чтобы закрепить тело в сидячем положении, и мертвые глаза Шайбе пялились на аудиторию.

Скальп был снят. Он лежал у его ног, расправленный и окрашенный, как и у предыдущих жертв, в неестественно рыжий цвет. Окровавленный голый череп сверкал под огнями прожекторов. Глотка Шайбе была перерезана.