— Во, гляди, чего нашел. Надеюсь, Валентину понравится. — С этими словами рыжий протянул мне черные ботильоны на высоких каблуках.

Они были слегка велики, ну да ладно, сойдет.

— Слушай, напомни, как тебя зовут, а то я забыла, — повернулась я в сторону качка. Судя по всему, именно он выступал посредником между Паскевичем и этой Саритой. — Да, и когда я получу деньги?

— Меня зовут Сами. Фамилию тебе знать необязательно. Деньги завтра утром, мы же договорились на всю ночь. Не знаю, может, этот чертов Транков тоже что-нибудь придумал, но пока ему не удалось найти никого, кто пришелся бы Валентину по вкусу. В прошлый раз приволок какую-то пятидесятилетнюю морщинистую тетку. Боюсь, ты тоже великовата, но, с другой стороны, он ведь хотел попробовать настоящую финскую женщину. Ну что, готова, сучка?

— Угомонись, придурок, — ответила я ему в тон. — Расскажи, лучше, что мне делать-то надо. Что ты хочешь?

— Я-то ничего не хочу, это Валентин хочет. Он, знаешь ли, на каждый свой день рождения заказывает новую девочку. Сегодня ему исполняется пятьдесят пять. Он уж и виагрой с утра накачался, так что готовься, будет горячо. Ай, чуть не забыл самое главное! Сейчас принесу веревку. Хозяин любит, когда девочки набрасывают на него лассо. Только смотри, не задуши ненароком.

Сами исчез. Я осмотрела ботильоны и пришла в восторг. Вот сюда-то я и смогу спрятать оружие! Можно привязать револьвер к щиколотке одним из валявшихся на кровати кожаных ремешков. Конечно, я понимала, что здорово рискую. Пистолет стоял на предохранителе и был направлен дулом вниз, но кто знает, что может случиться во время обещанного мне «горячего» свидания. И куда девать патроны?

Вернулся Сами с веревкой и снова оценивающе оглядел меня.

— Да ты, оказывается, очень даже ничего. Я бы и сам с тобой переспал, но я своей бабе не изменяю. Ты умеешь накидывать лассо?

Один из сокурсников в Академии частной охраны был родом из Небраски и научил нас благородному искусству бросания веревочной петли. Однажды с помощью лассо мне даже удалось спасти одну из коров Хаккарайнена из болота — в то самое лето, когда умер дядя Яри. Хаккарайнен и пара соседей прибежали к трясине, куда по неосторожности забрела телка, но не знали, как к ней подобраться. Я сумела накинуть на нее веревку, и совместными усилиями несчастную корову удалось вытащить из топкой грязи.

Я покрутила в руках кожаную черную фуражку. Интересно, какая связь между лассо и девушкой в таком головном уборе? Ну да ладно, каждый имеет право на фантазии. Напоследок я задала еще вопрос:

— Ты сказал, тут есть еще какой-то мужик. Он что, тоже будет участвовать в наших забавах? Мы так не договаривались.

— Не беспокойся, Транков сейчас в сауне. Слушай, не приставай ко мне, я все равно больше ничего не знаю, я всего лишь охранник. Ну и по совместительству организовываю Валентину всякие развлечения. Ладно, пошли.

— А дверь на замок закроешь? — Мне не хотелось, чтобы всякая шваль шарила по моим вещам.

— На замок? — Сами хмыкнул. — Ну, это если Валентин распорядится. Да ты не волнуйся, здесь с гостями хорошо обращаются. А если угодишь Валентину, он тебе еще и сверху денег добавит.

Вслед за Сами я спустилась на первый этаж. Там царил полумрак, в подсвечниках на стене горели настоящие свечи. Было сложно определить, когда этот коттедж построен: он казался старинным, хотя скорее был обязан этим впечатлением искусству современного дизайнера. Я вошла в просторную комнату, чуть ли не больше нашей трехкомнатной квартиры в Хельсинки, где я жила с двумя соседками. Свет ламп под красным абажуром был притушен, в камине пылал огонь, на столе горели свечи. После холодного дождя и промозглости второго этажа здесь было расслабляюще тепло и уютно. Мягкая кожаная мебель под антик, в воздухе легкий запах сигарного дыма. У стены стояли две девушки с подносами в руках, на подносах — богатый выбор дорогих напитков. Я успела разглядеть бутылку «Советского шампанского», коньяк, бренди, ликер «Вана Таллинн». Затем я перевела взгляд на девушек. Они были похожи друг на друга, словно двойняшки: темные глаза, бледная кожа, короткие черные блестящие волосы, украшенные белой кружевной наколкой, как раньше носили официантки. Обе были одеты в короткие платья из черного обтягивающего винила с таким вырезом, что грудь просто вываливалась наружу. На юбочке — белый передник размером с носовой платок, на ногах чулки с подвязками, белья, кажется, вовсе нет. Ничего себе униформа у прислуги Паскевича! Девушки молча смотрели на меня одинаковыми глазами с такими огромными накладными ресницами, что у них, наверное, под вечер должна голова от них болеть. У обеих ярко-красные губы и безупречные фигурки: тонкая талия, высокая грудь. Интересно, они от природы такие или же над ними поработал искусный пластический хирург? Да, несмотря на то, что Анита развела Паскевича на миллионы, у него хватало денег покупать себе все, что хотелось. Сами прав: на фоне этих миниатюрных хорошеньких девушек я казалась неуклюжей великаншей.

Здесь же был и сам Паскевич: сидел ко мне спиной в огромном кресле. Вот дверь за мной захлопнулась, и спустя пару мгновений он медленно развернулся в мою сторону. Этим театральным жестом он явно хотел произвести на меня впечатление. Сами упомянул, что сегодня хозяину исполняется пятьдесят пять, но при сумрачном свете красных ламп и свечей он выглядел значительно моложе. Густые каштановые волосы без малейшей седины, гладкое лицо, живые глаза под модными очками без оправы. Домашний шелковый халат, под ним — дорогие темные брюки. В начищенных до блеска ботинках отражалось пламя свечей.

— Ну, наконец-то, — произнес хозяин по-английски, выпустив в потолок струю дыма от толстой сигары, которую красиво держал в левой руке, оттопыривая большой и указательный пальцы. Это тоже походило на заранее продуманный жест. — У тебя красивая улыбка. Как тебя зовут?

— Сьюзи, — произнесла я первое пришедшее в голову имя. Да и вообще, какая разница — Сьюзи, Сарита, Анни, Май… Любое из них было вымышленным.

— Сьюзи, — медленно повторил он, словно пробуя имя на вкус. — Что ты будешь пить? Виски хочешь? Есть бурбон «Фор Розез».

— Можно.

Одна из девушек у стены шагнула в мою сторону, держа на вытянутых руках поднос с десятком рюмок и бокалов. Какой из них для виски? Я наугад взяла низкий бокал с широким донышком на невысокой ножке. Женщина так быстро открыла бутылку, что я даже не успела понять, была ли та распечатана раньше, и налила мне почти до краев.

— Лена, налей мне тоже, — произнес Паскевич все тем же любезным тоном гостеприимного хозяина. — Хоть нас сегодня всего двое, я планирую хорошенько повеселиться! Все, девушки, можете идти, — кивнул он служанкам. — Я позову, если что-нибудь понадобится. Иди сюда, Сьюзи.

Я направилась к Паскевичу по толстому ворсу красного ковра, пытаясь подавить внезапно нахлынувшие воспоминания о Сеппо Холопайнене и враче-гинекологе, который так унизительно осматривал меня в школьные времена. За креслом стоял широкий накрытый пестрой шалью диван, а около него — темный металлический шест. Интересно, кто-нибудь приглядывает за происходящим здесь через камеру наблюдения? Или же в собственном доме посреди леса в спокойной западной стране Паскевич совершенно уверен в своей безопасности? Нет, не может быть, чтобы он и в самом деле был таким беспечным. А возможно, он и сам наблюдал за мной, когда я переодевалась на втором этаже, и уже знает, что у меня с собой пистолет. Вряд ли человек его уровня не позаботился натыкать где только можно камер и жучков.