Вскоре возле железной калитки рядом с запертыми воротами показалась Татьяна. Она вела за руку белобрысого мальчишку в яркой цветастой маечке и аккуратно подогнутых снизу джинсах.

Мальчик выглядел необычайно серьезным. Он важно шагал рядом с мамой и старался не смотреть на незнакомого дядю, торопливо отбросившего в сторону окурок сигареты.

Когда они подошли, Константин наклонился и протянул руку малышу.

— Ну привет, Андрюха.

Мальчик протянул свою маленькую ладошку, сложенную лодочкой, и невероятно серьезным голосом сказал:

— Здравствуйте.

— Меня зовут Константин. Для тебя просто Костя.

— Я… Вы новый папа? — спросил мальчик.

Константин едва не поперхнулся. Он откашлялся, прикрыв рукой рот, потом посмотрел на Татьяну, щеки которой стали пунцово-красными, и таким же серьезным тоном ответил:

— Нет, Андрей, папа не бывает новым или старым. Папа только один. А я — просто знакомый твоей мамы.

— Ей не нужны просто знакомые, — заявил Андрей.

— А кто же ей нужен?

— Новый муж. Это твоя машина?

— Да. Нравится?

— А почему она такая маленькая? Машина должна быть большой, чтобы в ней могла поместиться вся семья.

— Я думаю, и в этой места хватит, — смущенно сказал Константин.

Своей серьезностью мальчишка вызвал у него прилив самых разнообразных чувств — от изумления до уважения.

— Может, ты хотя бы разок прокатишься и в такой машине? — предложил Панфилов.

— Ладно, — сказал мальчик таким тоном, будто делал новому знакомому своей мамы огромное одолжение.

Константин распахнул перед ним дверцу. Мальчик важно, как английский король, залез на сиденье и сел, смешно сложив руки на коленях.

— Мешок видишь? — спросил Константин. — Там всякие сладости для тебя. — Перехватив строгий взгляд Андрея, он добавил: — Это мама купила.

Константин и Татьяна заняли свои места, и, прежде чем завести машину, Константин обернулся и сказал:

— У меня есть большая машина, и ты обязательно будешь ездить на ней. Обещаю.

Мальчик поджал губы.

— Хорошо.

Дом, в котором жила Татьяна с сыном, располагался в нескольких минутах езды от детского сада. Он ничем не отличался от тысяч подобных зданий в районах новостроек: такой же громадный, серый и безликий. Но подъезд запомнить оказалось нетрудно. Рядом с ним находилась бетонная арка.

Константин остановил «Жигули» в длинном ряду припаркованных вдоль подъезда автомобилей, вышел сам, помог выйти Татьяне. А вот Андрей выбрался из автомобиля самостоятельно.

— Спасибо, что помог добраться до дома, — сказала Татьяна, искоса поглядывая на сына.

Андрей стоял возле машины, ковыряя носком сандалеты асфальт.

— Я с вами, — сказал Константин.

На лице Татьяны мелькнуло что-то похожее на испуг. Пока она собиралась возразить, Константин опередил ее.

— Он же не понесет этот здоровенный мешок?

— Как, позволим дяде Косте помочь нам? — обратилась Татьяна к сыну.

— Хорошо, пусть несет, — милостиво разрешил малыш.

Они поднялись в лифте на седьмой этаж, прошли по коридору направо и остановились у дверей квартиры под номером сто двадцать пять. Татьяна достала из сумочки ключ, открыла дверь. Первым в квартиру вошел Андрей. Татьяна, прижимая к груди букет роз, извиняющимся тоном сказала:

— Вот мы и пришли. Спасибо за помощь.

Константин, не находя больше слов, только развел руками. И тут совершенно неожиданно на помощь ему пришел мальчишка.

— У дяди Кости в горле пересохло! — крикнул он через порог.

Возникла непродолжительная пауза, после которой Татьяна прыснула и с явным облегчением спросила:

— Хочешь чаю?

Константин не стал отказываться. Он вошел в квартиру, снял обувь, надел предложенные Татьяной тапочки, осмотрелся.

Старцева жила в обычной двухкомнатной квартире, считавшейся по меркам провинции достаточно просторной.

Обстановка небогатая, но выглядело все вполне уютно. Кремовые обои на стенах в прихожей, встроенные шкафы и антресоли, маленькое бра, телефонный столик.

— Мне надо переодеться, — сказала Татьяна. — А ты проходи куда-нибудь, в комнату или на кухню. Андрюша, мой руки и иди в свою комнату переодевайся. Ужин скоро будет.

Константин заглянул в большую комнату, расположенную напротив входной двери. Все как везде: диван, кресло, книжный шкаф, телевизор в углу, ковер под ногами. На небольшом журнальном столике возле дивана — несколько журналов с мудреными медицинскими названиями и раскрытый на середине номер «Огонька».

Константин подошел к окну, выглянул наружу. Он так и стоял несколько минут, прислонившись плечом к оконной раме и созерцая однообразные окрестности. Наконец за его спиной раздался голос Татьяны:

— Скучно у нас, правда?

— Как везде. Только вот… никакой птицефабрики я не ощущаю, — слегка улыбнулся он.

—Сегодня ветер в другую сторону. Пойдем на кухню.

Обернувшись, он снова застыл от удивления.

Все-таки она необыкновенная женщина, постоянно в ней обнаруживалось что-то новое. Сейчас она надела обтягивающую белую майку с короткими рукавами и такие же обтягивающие тонкие спортивные брюки, оканчивающиеся чуть повыше щиколоток.

— Тебе идет, — заметил он.

— Подлецу все к лицу, — засмеялась Старцева. — Я люблю ходить дома в удобной одежде.

Он пошел следом за ней на кухню и по дороге спросил:

— Слушай, а где твои очки?

— Я не всегда их ношу. Иногда надеваю на работе, — ответила она, ставя чайник на электрическую плиту.

Кухня была светлой и просторной, не в пример квартирам в хрущевках. Константин сел за стол, прислонился спиной к стене.

Татьяна открыла холодильник, стоявший в углу комнаты, достала несколько кастрюль, заглянула под крышки, поставила две из них разогреваться.

Константину доставляло невыразимое удовольствие следить за ней. Ему нравились эта по-девичьи точеная фигурка, стрижка темных волос, смугловатое лицо, карие глаза, тонкие нежные руки. От нее исходило какое-то неуловимое обаяние.

— Обычно я ношу контактные линзы, — продолжила она. — Они совсем недавно у нас появились. Знаешь, очень удобная вещь. Но у меня глаза еще не совсем привыкли. Подруги советовали сделать операцию в Федоровском центре микрохирургии глаза. И операция на хрусталике вроде бы очень простая, но там же очередь на полгода вперед.