– Вот видите, в чем ваша проблема, – сказал заместитель спокойным тоном, продолжая сидеть в кресле, словно ничего не произошло. – Вы не уверены в себе, поэтому все время пытаетесь обороняться, даже если вас никто не пытается задеть.

Настя задержалась, не зная, как ей поступить. Ей вовсе не хотелось казаться ершистой дурочкой, тем более что Олег Валентинович и вправду не сказал ей ничего обидного. Она опять села.

– Мне почему-то кажется, что вам давно никто не говорил простых добрых слов, – продолжал он. – Извините, сколько вам лет?

Она ответила, забыв попенять ему на его невоспитанность. Он только улыбнулся.

– Вы примерили образ строгой начальницы слишком рано, Анастасия Евгеньевна, – произнес он с пафосом. – Звучит? Вы наверняка мечтаете стать такой же крутой, как Вероника Дворецкая. А может, вы уже себе кажетесь такой – неприступной, деловой, хватающей жизнь двумя руками. Но разве вы не понимаете, что все это миф? Нет преуспевающей бизнес-леди Дроздовой. Есть только маленькая девочка Настя, которую по какому-то недоразумению затолкали в кресло большой начальницы.

– Довольно! Как я понимаю, вы опять взялись за старое, – гордо распрямилась Анастасия. – Сейчас вы начнете говорить про кухню и детский сад.

– Не буду, – остановил ее жестом руки Логинов. – Кто старое помянет, тому глаз вон! Ну, сболтнул тогда из желания уязвить вас. Уж очень вы показались мне заносчивой и глупой.

– Надо же, как иногда сходятся мысли! А я посчитала вас самонадеянным, напыщенным пижоном с модной стрижкой.

Олег Валентинович дотронулся до своих волос. Наверняка замечание Насти насчет его стрижки пришлось ему по вкусу.

– Но я изменил о вас мнение, – продолжил он. – Сейчас я вижу в вас умную, красивую девушку, но очень ранимую. Ну же, Настя, разве вы мне не ответите комплиментом на комплимент?

– Я не позволяла вам называть себя Настей, – заявила Дроздова, чувствуя, что от упрямства у нее на лбу скоро вырастут рога.

– Я старше тебя на пять лет, – усмехнулся он. – Тебе не кажется, что мы старим себя, величая друг друга по отчеству?

– Теперь ты уже перешел на «ты», – недовольно сказала Настя.

– Кстати, и ты тоже.

Анастасия прикусила язык. Вообще с ней творилось нечто малообъяснимое. Она понимала, что судорожно цепляется за свое имя и отчество, как за броню, которой она привыкла защищать себя от насмешек и недоброжелательства. Лишившись последних барьеров, она почувствовала себя маленькой и беззащитной. Неужели та уверенность, то высокое самомнение, которым она окружила себя в последнее время, были только иллюзией ее независимости? На самом деле за яркой оберткой с надписью «Личный консультант госпожи Дворецкой» скрывалась пустота?

По ее лицу пробегали тени охвативших ее, совсем неожиданных чувств. Исчезла крохотная морщинка между бровями, черты лица смягчились, как бы растеклись. Теперь она напоминала ребенка, заблудившегося в трех соснах и стесняющегося позвать на помощь взрослого. Олег не выдержал.

– Настя, прости. Я тут наговорил тебе много всего. Может, стоит оставить все, как есть? – В его тоне не было издевки, только тревога, озабоченность. – Если хочешь, мы по-прежнему будем играть во взрослые игры. Никакой фамильярности, четкая дистанция и взаимное уважение. Идет?

– Я не против уважения, – наконец произнесла Настя, однако улыбка на ее лице показалась Логинову тусклой и какой-то вымученной. – Но мне кажется, ты был прав. Я немного заигралась, напялив на себя чужое платье и вообразив, что оно мне идет.

– Постой-постой! – поспешно остановил он поток самокритики. – Я вовсе не хочу сказать, что ты занимаешь чужое место. Ты неплохо справляешься, и у тебя нет нужды посыпать себе голову пеплом. Я просто хотел предостеречь тебя от превращения в двойника Дворецкой. Тебе это не нужно, поверь! Ты такая, какая ты есть. Понятно?

– Не совсем, – усмехнулась Настя.

– Тогда позволь мне это тебе объяснить за ужином.

– За каким ужином?

– Я приглашаю тебя перекусить в нашу кофейню. Обещаю, теперь мы будем только есть.

– А та брюнетка на твоем столе не будет возражать? – невинно спросила Настя. Она не могла сказать, почему для нее так важен ответ на этот вопрос. Возможно, она просто любила во всем ясность.

– Какая брюнетка? – не понял он.

– Ну та, в кожаной рамке.

– Ты имеешь в виду фотографию?

– Конечно.

Логинов улыбнулся.

– О! Та брюнетка ко мне всегда очень строга. Она требует к себе внимания, не выносит, когда я возвращаюсь поздно, а в холодную погоду заставляет меня надевать шапку и шарф. Признаюсь честно, я иногда ее побаиваюсь. Она очень красива, чертовски умна. Я люблю ее всем сердцем. Ведь она моя мать!

– Мать?!

– Конечно. Неужели ты не рассмотрела, что снимку много лет?

– Нет, – пробормотала Настя, чувствуя, что попала впросак в очередной раз.

– Вот так-то, госпожа детектив! Но я не понял главного: мы идем ужинать?

Настя взглянула на часы.

– Боюсь, что у меня в запасе не так много времени.

– Обещаю есть быстро.

Она улыбнулась. Логинову трудно было отказать…

Нотариус Родионов закончил все свои дела. Его помощники уже разошлись по домам, и он также собирался последовать их примеру, как вдруг входная дверь отворилась, пропуская высокую, статную женщину с гривой огненно-рыжих волос.

– Контора закрыта. Приходите завтра, – привычно заявил Николай Иванович припозднившейся посетительнице, но на последнем слове осекся.

Женщина тряхнула волосами и улыбнулась крупным ярко накрашенным ртом.

– Элеонора?! – удивился нотариус.

– Да, это я, дружочек! – продолжала скалиться Дворецкая. – Где у тебя тут можно присесть? Я пришла по делу.

Родионов указал на мягкое кресло, и посетительница, шелестя складками модного плаща, проплыла мимо него. В воздухе остался удушающий аромат каких-то неизвестных Николаю Ивановичу духов.

– Если вы пришли по делу, то разумнее было предупредить меня по телефону, – промямлил нотариус. – Я бы подготовил нужные бумаги и даже задержал бы своих помощников.

– Расслабься, дружочек, – рассмеялась Дворецкая. – Кого я рассчитывала здесь не застать, так это твоих помощников. Стоит ли вмешивать в наши дела посторонних людей?

– Ваш визит как-то связан с Вероникой Анатольевной? – решился на вопрос Родионов.

– Конечно, только маменьке об этом знать необязательно. Дай-ка я сниму плащ.

Разговор, по всей видимости, обещал затянуться. Нотариус с тоской подумал о том, что, уйди он на пять минут раньше, они бы с Элеонорой разминулись, и он не оказался бы в двусмысленном положении. Он верой и правдой служил Веронике и вовсе не желал вести какие-то тайные переговоры за ее спиной. Последствия могли быть неприятными. Но старшая дочь Дворецкой обладала мощной, парализующей энергетикой вампира, и выставить ее за двери он бы не решился.