«Чушь, — подумала она, отгоняя неприятные подозрения. — Кому это надо? Дэн? Зачем ему? Он не знает, кто такой Малиновский, я ему об этом никогда не рассказывала, остальные же наверняка еще спят. У меня уже начались слуховые галлюцинации». Она отмахнулась от этой мысли, Малиновский же не заставил себя долго ждать, звонок раздался ровно через десять минут.

— Анна?

— Теперь можно?

— И тогда было можно, мои случайные связи к тебе не имеют никакого отношения, ты — это по-прежнему ты.

— Интересно. Растолкуй, я не совсем поняла.

— Я всегда не прочь с тобою пообщаться.

— Где? — с иронией поинтересовалась Анна.

— Ив постели, если ты на это намекаешь.

— Тебе все мало женщин?

— Если честно, мне тебя не хватает, — признался Малиновский.

— Так и не понял почему?

— Не хочу я ничего понимать. Думаешь, мне охота заниматься этим твоим туристическим агентством? Они давно уже сели в огромную лужу, и если ты будешь их оттуда вытаскивать, запасись дюжиной спасательных кругов. Предлагаю себя в качестве одного, из них.

— Так все плохо?

— Если ты купишь эту контору, тебе все равно ее не вытащить, даже если у тебя бульдожья хватка и деньги. Ты их потеряешь. Забудь.

— Нет, — твердо сказала Анна.

— Если ты не объяснишь мне внятно, чем вызвано такое ослиное упрямство, я не буду тебе помогать.

— Ну хорошо. Я хочу, чтобы мои бывшие хозяева некоторое время на меня поработали. Я хочу их разорить, а потом сделать с ними то же, что они сделали со мной. Потому что не дошло. Пусть тогда почувствуют на своей шкуре. — Малиновский хмыкнул. — Сколько тебе еще надо времени, чтобы все узнать до конца?

— Торопишься?

— Нисколько. Десять лет прошло, что такое лишний день или даже два?

— Понял, — он засмеялся. — Ну насчет дня не обещаю и двух тоже, сама понимаешь, что у меня много дел.

— Тогда позвони мне, как только все будет готово Денис.

— Аня? — после паузы сказал он.

— Да?

— Я тут случайно услышал, что ты попала в неприятную историю.

— Какую?

— Ну, с этим убийством. Я в курсе, что застрелили твоего бывшего мужа. Тебе помочь?

— Пока не надо, — отказалась Анна. — Я себя виноватой не чувствую, а для Дэна ты вряд ли захочешь что-нибудь сделать.

— Ну если ты обещаешь убрать его с глаз долой, можно будет замять дело, это не так уж дорого обойдется. У меня солидные связи. Но мальчик должен убраться из твоего дома. Так как?

— Хорошо. Меня это устраивает. Мне безразлично, на кого повесят убийство Панкова, лишь бы не трогали мою семью. И Дэна.

— Договорились. Целую.

— Что?

— На прощание. Ведь у нас все хорошо?

Она положила трубку, за мгновение перед этим услышав знакомый щелчок. «Не может быть! Опять слуховые галлюцинации? А если это Дэн? Тогда все ужасно, бедный мальчик! Нет, он не будет этого делать». Анна вздохнула и на всякий случай пошла на кухню, где стоял параллельный аппарат посмотреть, не там ли Дэн.

Там был только Стас, который сидел на табурете, поджав ноги в полосатых носках, и задумчиво смотрел на телефон. Анна похолодела: кто еще в доме так обожает подглядывать и подслушивать?

— Так это ты, мерзавец?

— Почему это я мерзавец?

— Ты подслушиваешь?

— Совсем у тебя нервы сдали, Анна Александровна. В доме куча телефонов, чтобы даже из сортира можно было звонить, из них три параллельных, а ты пристаешь к несчастному художнику! Где, кстати, твое сокровище? Твой белокурый принц с лицом полугреческого бога? До сих пор удивляюсь, как в деревеньке под Нижним Новгородом мог появиться на свет человек с таким завидным профилем! С кем, интересно, согрешила его мамаша? Наверное, с самим Зевсом, как бедняжка Даная.

— Откуда ты знаешь, где родился Дэн? Даже мне он этого не говорил…

— Неудивительно. Не только за тобой из прошлого тянется хвост, дорогое мое величество.

— Какое прошлое у Дэна? Он еще ребенок!

— Тогда тебя можно сажать по соответствующей статье. За совращение малолетних.

— Замолчи! Он давно уже совершеннолетний!

— Ну да, ну да. Что можно делать, достигнув совершеннолетия? Покупать водку в магазине, избираться и быть избранным. И еще вступать в законный брак.

— Не пойму, на что ты намекаешь.

— Ты никогда не думала, что Дэн удивительно похож на убиенного Панкова? Не по колеру, конечно, по содержанию? Когда муж тебя с ребенком бросил?

— Ну если уйдет Дэн, я не буду так переживать.

— Так и не поняла. Ты… — Он замолчал, потому что Дэн неожиданно возник на пороге. Голый по пояс, в руках влажная футболка. Шацкий с интересом уставился на его обнаженный торс. Анна даже услышала, как Стас пробормотал: «Какая дивная натура, анатомию можно изучать».

— А там дождь, — сказал Дэн.

— Зачем же ты тогда пошел на утреннюю пробежку? — Анна вышла за полотенцем, оставив Дэна наедине со Стасом.

«Если Дэн был на улице, он не мог подслушивать мой разговор с Малиновским. Ну да, а дверь на веранду? Но откуда он мог узнать, что я буду звонить? Параллельные телефоны находятся как раз в моей спальне, на кухне и на веранде. Это либо Дэн, либо Стас, больше некому. Если только за мной специально не следят. Стас говорит, что не подслушивал. Ха! И ты поверила этому рыжеглазому? Но какой интерес Шацкому в моих разговорах с бывшим любовником? Хотя Стас очень ревниво относится к моим любовным похождениям, Панкова сразу же возненавидел. И эти странные намеки…»

Все это пронеслось у Анны в голове, пока она искала Дэну полотенце. На кухне за время ее отсутствия воцарилась напряженная атмосфера боксерского поединка: за столом друг против друга сидели два ожесточенных человека, прекратившие перепалку при звуке ее шагов.

— Не надоело вам? — поинтересовалась она, протягивая Дэну полотенце. Потом, не стесняясь Стаса, Анна нежно принялась вытирать его плечи и спину. Шацкий вытаращил глаза: обычно Анна не любила на людях демонстрировать свои чувства.

— Ты что, предлагаешь мне поучаствовать в сеансе эротического массажа? — прищурился он.

— Мог бы просто уйти, — пожала плечами Анна.

— Что я, ненормальный? Люди за такое зрелище деньги платят! Может, мне сходить за вторым полотенцем? Заявляю свои права на его второе плечо!

— Нет, здесь все мое, — промурлыкала Анна, поглаживая Дэна.

— Ну хватит! Я, в конце концов, не предмет для торгов с аукциона, — не выдержал тот, — Шацкий, уйди.

— Еще чего! Кухня — место общественного пользования. Если вы устроили здесь стриптиз, где же прикажите нам тогда принимать пищу? В вашей спальне, что ли?