Едва ли эта башня была выше, чем ее белая сестра в Лисьем чертоге. Но если ту опоясывали деревянные мостки, то здесь неведомые строители вмуровали гранитные ступени прямо в стену. Я чувствовала могильный холод даже сквозь подошвы сапог, поднимаясь круг за кругом к самой вершине. Лестница привела нас к массивной двери, которая хоть и была сделана из дерева, выглядела такой же несокрушимой, как и вся башня.

Я шла первой, с этим никто не пытался спорить. Поэтому именно мне пришлось навалиться плечом на дубовую створку. Я специально приложила всю свою силу, ожидая, что та примерзла к петлям или просто тяжела до невыносимости. Однако такое рвение чуть не стоило мне жизни. Дверь распахнулась, а я по инерции полетела в темноту. От падения удержала только цепкая рука Атоса, схватившая меня за воротник рубахи.

В башне не было пола и потолка. Всю ее сверху донизу заполняла густая тьма. Но спустя пару мгновений после того, как мы с Атосом стали вглядываться в каменное нутро, на стенах один за другим начали зажигаться красные огоньки.

– Это магия? – с опаской поинтересовался крайниец.

– Даже если и она, – отозвалась я, – кажется, нас приглашают войти.

Пола в башне не было, но каменные ступени, опоясывающие ее снаружи, внутри спускались той же спиралью куда-то в центр темноты. Огоньки, больше всего напоминавшие маленькие шары пульсирующего света, мерцали вдоль стен, освещая дорогу. Секира просунула голову между нами и воскликнула:

– Да вы шутите! Мы столько поднимались, чтобы снова спускаться?

– Можешь спрыгнуть, – ехидно заметил Атос. – Кстати, я подозреваю, что идти вниз нам придется намного дольше, чем наверх. Проверим?

Он нагнулся и пошарил рукой по морозным плитам, видимо, в поисках камня. Не найдя ничего, крайниец чертыхнулся и открыл потайной карман на заднике своих сапог. На свету блеснула золотая монета в один олл.

– Очень надеюсь, что дно там есть, – сказал Атос и швырнул золотой вниз. – Потому что это не просто монета. Этот олл прошел со мной и Взрыв, и казнь в Кармаке. Потерять его будет ужасной трагедией.

Мы зачаровано наблюдали, как монетка блеснула и провалилась в темноту. Звука падения так и не раздалось. Ни через минуту, ни через две.

– Там может быть болото, – произнесла Секира таким тоном, будто старалась утешить Атоса. Тот только обиженно метнул на нее взгляд из-под челки и подтолкнул меня вперед. Он был прав: выбора особо не было – нам пришлось спускаться.

Внутри оказалось не так холодно, как снаружи. Толстые стены отсекли ветер, но согреться все равно не удалось. Гранит промерз до основания, а чтобы не упасть, нам приходилось держаться за камни руками. Огоньки вспыхивали, стоило нам подойти поближе, и гасли, как только мы достаточно удалялись от них. Они освещали лишь небольшой участок пути впереди и пару шагов сзади. Атос было потянулся к одному из мерцающих клубочков, но тот проворно, будто паук, пополз вверх по стене.

Спустя бессчетное количество шагов первой заговорила Извель:

– Вы замэтили, что мы спустились ниже уровня зэмли? Я считала ступэни. Мы намного нижэ основания башни.

– Может быть, она идет до самого центра земли? – шепотом поинтересовалась Секира.

– И упирается в болото? – с усмешкой спросил Атос. Он так и не смог попрощаться с упущенным оллом.

– Нельзя быть таким скрягой, Атос. Когда ты станешь дедушкой, то будешь прятать еду от своих внуков под подушку и коллекционировать всякий хлам, – предрекла я.

Мы засмеялись, но смех резко оборвался. Мимо нас сверху вниз что-то пролетело. Небольшое и небыстро, но достаточно явственно, чтобы каждый из нас заметил это движение. Прошла пара мгновений, и все повторилось.

– Вот опять, – заметила Секира.

Мы подождали еще. И когда сверху снова послышался тихий звук рассекаемого воздуха, Атос резко выбросил руку и поймал падающий предмет. Он раскрыл ладонь – на ней лежала золотая монета.

Мы остолбенели. Я даже задрала голову, пытаясь разглядеть, кто же стоит сверху и столь щедро рассыпает золотые.

– Это моя монета, – с трудом, отказываясь верить своим собственным словам, произнес крайниец. – Лицо последнего короля, а не претендентов, щербинка у короны и слегка погнутый снизу край.

Мы немного подождали. Новых монет не появилось.

– Если она, – указала на монету Извель, – попала в ловушку врэмени, то почему стала падать только сэйчас? Мы давно кинули ее и давно идем по башнэ.

– Может быть, мы приближаемся к цели? Магия становится сильнее, чем ближе к ее эпицентру ты находишься.

Атос что-то пробурчал себе под нос. Мне показалось, что это было: «Магия-шмагия, я просто рад, что моя монета вернулась».

Я продолжила спуск, мимолетом поглядывая на темное пламя на своем запястье. Я могла ошибаться, но его языки поутихли. Это могло быть шуткой полумрака или моего усеченного вдвое зрения, но казалось, что пламя гаснет, и лишь слабый отсвет на коже говорил о том, что оно не исчезло совсем.

Так, занятая разглядыванием своих рук, я и не заметила, как сошла со ступеней на твердую землю. Лестница окончилась, мы добрались до дна башни.

Красноватые огоньки не покинули нас, они медленной чередой заняли места вокруг комнаты – или пещеры? – В которой мы очутились. Каменные своды, испещренные тысячей рисунков, были абсолютно сухими и даже слегка теплыми.

– Это история проклятого народа: от взлета до падэния, – произнесла Извель, разглядывая наскальные изображения. – Как и рассказывала бабушка Ошкэ лэтописцу. Мы в Медвэжьем остроге.

Пока друзья изучали стены, я двинулась в самый темный угол. Огоньки будто намеренно обходили его стороной и не освещали. Но их присутствия хватило, чтобы разглядеть плохо сколоченный ящик, прятавшийся в тени. Подобно грубому острогу, где он хранился, килиаз с Надеждой был угловатым, тяжелым на вид и безвкусным. Ему было далеко по затейливости до братьев-ларцов из Сада и Чертога. Но, возможно, только такая оболочка и пристала надежде, самому эфемерному и непрочному из всех чувств на земле. Я всегда почитала ее слабостью и теперь была готова встретиться с ней лицом к лицу.

Руки легли на тяжелую крышку.

– Лис, постой! – В отчаянии крикнул Атос, заметивший наконец, чем я занята. Но его оклик уже не мог меня остановить.

Я подняла крышку.

Из ларца вырвался спертый воздух, словно вздохнуло громадное животное. На миг я почуяла запах прелой листвы и подгнивших яблок. Ветер, вырвавшийся из-под крышки, заполонил свод пещеры. Явственный голос без пола, возраста и тембра произнес:

– Хлоэ.

Все затихло.

* * *

В ящике больше ничего не было. Я обшарила каждый сантиметр дна, но он был пуст. Если в килиазе что-то и хранилось, то только бестелесный голос.

– Что это значит? – Когда Атос сталкивался с необъяснимым, он начинал злиться подобно капризному малышу. – Что такое «хлоэ»? Вид арбалета, которым мы сможем убить короля-медведя? Яд? Может, страна, откуда к нам придет пара тысяч бойцов?