Он молча кивнул, но Валя знала, что никакие угрозы не остановят его, не удержат от выпивки. Он страдал так же, как она, от ее равнодушия, которого Валя не могла скрыть, от того, что в постели она была как бревно и совершенно разучилась улыбаться и смеяться, когда они оставались наедине.

Чтобы как-то развеяться, отключиться, Валя стала захаживать в гости к Дарье, благо та была под боком и всегда радовалась ее приходу. Сидела у нее в квартире целыми днями, возилась с ее Степашкой, помогала по хозяйству. Свой дом она совсем забросила, убиралась спустя рукава, готовила из полуфабрикатов. Чего стараться, если Тенгиз почти ежедневно заявлялся «на рогах» и, минуя кухню, сразу отправлялся в постель.

Так пролетели остаток осени и часть декабря. Степашка, который был моложе Антошки всего на два месяца, но из-за полноты и неповоротливости развивался значительно медленней, начал понемножку вставать на ноги.

«А мой уже бегает небось», – думала Валя, вспоминая, как Антошка в девять месяцев спокойно обходил комнату по периметру, держась за стены и мебель. Она так и не могла привыкнуть считать его чужим ребенком, даже в разговорах с Дарьей у нее частенько проскальзывали словечки «мой», «наш».

…Под самый Новый год Верка вышла замуж. Она пригласила Валю на свадьбу в небольшой уютный ресторанчик. Та взяла с собой Тенгиза.

Праздничный вечер получился неожиданно хорошим и теплым. Гостей было немного, все приличные люди, никто не напился, все заготовили шутливые дружеские тосты. Играл приглашенный ансамбль, тамада, симпатичный бородатый мужчина средних лет, вел торжество легко и непринужденно. Отличное, продуманное до деталей меню и замечательное обслуживание – свадьба выходила идеальной.

Веркин жених Вале тоже понравился. Он был полным антиподом своей невесты – худой, долговязый, в смешных круглых очках на курносом носу, но бесконечно веселый, добродушный и обаятельный. Через полчаса Вале казалось, что они знакомы целую вечность. Леня лихо травил анекдоты, дружески похлопывал по плечу Тенгиза, пел комплименты Вале, и все это – не сводя влюбленных глаз с Верки, которая в длинном свободном платье кремового цвета, с высокой прической, увенчанной бутафорской розой, была хороша, как никогда.

Поначалу Валя чувствовала себя немного скованно. В ресторане кроме нее не было никого из магазина – Верка после своего ухода с девчонками отношений не поддерживала. К тому же Валя беспокоилась за Тенгиза, чтобы тот в очередной раз не надрался до поросячьего визга. Однако он вел себя вполне прилично, и постепенно она расслабилась. Они с Веркой улучили минутку и, оставив гостей, уединились в небольшом, полном зеркал вестибюле.

– Выглядишь отлично, – проговорила Верка, разглядывая ее наряд: серебристо-жемчужный брючный костюм и изящные туфельки на высоченной шпильке. – Как у вас с Тенгизом?

– Ужасно, – честно призналась Валя.

– Сказать по правде, это видно. – Верка осторожно качнула навороченным причесоном. – У него что, проблемы с алкоголем?

– И еще какие. – Она грустно вздохнула.

– А папашка его шибко вас достает?

– Да нет. – Валя удивленно пожала плечами.

Она и сама недоумевала, почему Муртаз Аббасович до сих пор не объявился, и все ждала, что он вот-вот нагрянет в квартиру и сотрет ее в порошок.

– Ну и радуйся, – подытожила Верка. – Хотя, вообще-то, я бы на твоем месте давно слиняла. Все-таки вы слишком разные, чтобы быть вместе.

– Конечно, разные, – согласилась Валя.

– Не грусти, подруга! – Верка дружески сжала ее руку. – Мужика себе хорошего не найдешь, что ли? С твоей-то мордашкой!

– Найду. – Валя выдавила из себя улыбку.

– Вот и правильно. А теперь пойдем, гости наверняка уже рвут и мечут. – Верка, смеясь, потащила ее в зал.

Со свадьбы они вернулись в первом часу ночи. Тенгиз пробовал приставать к Вале в спальне, но та довольно резко отшила его. Заставила лечь в постель, потушила свет, а сама отправилась в ванную.

В последнее время у нее вошло в привычку по несколько раз в день принимать душ – так было легче побороть стресс, справиться с гнетущим чувством постоянной тревоги.

Она долго стояла под теплыми струями, потом тщательно растерлась полотенцем и принялась одеваться. Случайно коснулась груди, привычно отдернула руку и грустно усмехнулась: напрасные осторожности – больше не болит, и молока почти совсем нет. Лишь одна-единственная тощая струйка, и та скоро иссякнет.

Валя натянула шелковую ночную сорочку на тонюсеньких бретельках, вышла из ванной, на цыпочках проскользнула в комнату. Не зажигая света, нырнула под одеяло, закрыла глаза.

Сон не шел. В голове все вертелись Веркины слова. Конечно, та права – нужно как можно скорее уходить от Тенгиза. Только куда? Валя опрометчиво сделала гордый жест, отказавшись от заработанных денег, и теперь снова нищая, какой была полтора года назад, когда впервые ступила на московский перрон. Нужно искать работу, а где ее найдешь посреди года? Разве что все-таки пойти няней к Дарьиному малышу.

Валя твердо решила, что так и поступит. Подождет еще пару недель, даст Тенгизу последний шанс. Если тот не исправится, ноги ее не будет в его доме. Успокоенная этими мыслями, она поплотнее укрылась одеялом и вскоре крепко уснула.

27

Разбудил ее оглушительный звонок. В темноте надрывался телефон.

Тенгиз ворочался рядом с Валей, что-то тихо бормоча во сне, но глаз не открывал. Она подождала немного, надеясь, что звонят по ошибке и телефон смолкнет. Однако трезвон не унимался.

– Что за черт? – сердито выругалась Валя, спуская ноги с кровати. – Кому мы понадобились среди ночи?

Она глянула на светящийся во тьме циферблат электронных часов – половина пятого.

Телефон продолжал трещать настойчиво и тревожно. Валя поежилась спросонья, накинула халат и босиком прошлепала в коридор. Она подняла трубку и, откашлявшись, чтобы не сипеть со сна, проговорила:

– Але, слушаю.

– Валя?

Ей показалось, что она ослышалась. Это был голос Вадима. Точно он – низкий, чуть глуховатый, Валя узнала бы его из тысячи других голосов.

– Да, – сказала она едва слышно.

Во рту сразу пересохло, по спине побежали мурашки.

– Валя, это я, Вадим. Здравствуй.

– Здравствуй.

Откуда он мог узнать этот телефон? Почему звонит ночью? Господи боже, помоги унять эту противную, унизительную дрожь во всем теле!

– Валя, Антон болен. Ему очень плохо. Врач сказал, нужна хотя бы капля грудного молока. Иначе… – Вадим не договорил.

Валя отчетливо слышала в трубке его дыхание.

– Антошка? Что с ним? Простыл?

– Нет. Отравление. Сначала была высокая температура, потом рвота. Теперь сильная слабость, он ничего не ест. Уже третий день.

– Третий день? – ужаснулась Валя. – Как же это возможно, в его возрасте?

– Ты… приедешь? –