– Что ж, – поспешно начала она, – я благодарна тебе, не сомневайся.

– А-а! На благодарности есть уйма времени! – раскованно воскликнул он. – Разве тебе не хочется иметь в доме мужчину? Я мог бы частенько наведываться к тебе.

От Люси по-прежнему ускользал смысл его слов. Под плотоядным взглядом Джо она чувствовала себя очень неуютно, отказываясь понимать, что происходит. Это было слишком для нее. Она продолжала напряженно молчать, и под влиянием своего настроя он расценил это молчание как проявление благосклонности. И хотя он намеревался проявить осторожность, еда и выпивка разожгли в нем глухое желание. Он понимал, что она в его власти. Его возбуждал вид ее стройной фигурки, мягко подсвеченной пламенем камина, и он пожирал ее глазами, в которых горело вожделение. Она учащенно дышала, ее грудь ритмично вздымалась и опускалась. У него пересохло во рту, когда он наклонился к ней и положил руку ей на колено.

– Мы всего лишь люди, правда, Люси? – хриплым голосом произнес он. – Мы с тобой можем поладить.

Жест ужаснул ее больше, чем слова. По спине Люси пробежал холодок, а горло сжалось от спазма. Вязанье упало на пол.

– Что ты имеешь в виду? – прокричала она.

Она оттолкнула его руку, но он успел схватить ее за запястье. Освободившись от его пальцев, Люси вскочила с мертвенно-бледным лицом, даже губы ее побелели. Она тяжело дышала, почти задыхалась.

– Ну куда ты убегаешь? – протянул он, поднявшись и нетвердо держась на ногах.

– Не смей! – яростно выкрикнула она.

Его глазки из-под густых нависших бровей сверлили ее, – казалось, на Люси смотрит крупный зверь, распаленный близостью добычи. Он сделал шаг к ней, и она смутно осознала, что они в доме одни. Вдруг ей стало ясно, чего он хочет от нее, и она будто провалилась в ночной кошмар.

– Не волнуйся, – хрипло пробормотал он, пытаясь вкрадчиво улыбнуться. Но вместо улыбки на его лице застыла гримаса. – Я позабочусь о тебе, милая моя.

Пятясь, она наткнулась на стол и для защиты выставила руку, опрокинув пустой стакан. В холодной ярости Люси схватила его, молча глядя на Джо.

– Чего ты боишься? – буркнул он.

Теперь он стоял близко от нее. Она заметила подергивание его щеки, мелкие капельки пота на лбу. У нее задрожали колени, и комната поплыла. Страха не было, была лишь досада и злость на то, что ее доверие обмануто.

– Что ты имеешь в виду? – сквозь стиснутые зубы вновь спросила она.

Немного помолчав, он пробормотал:

– А-а! Полегче. Ты мне всегда нравилась. Мы с тобой могли бы отлично поладить, а вот ты…

Он немного замялся.

Она холодно взглянула на него, и тут на нее накатил внезапный приступ ярости. Ее не остановила его нерешительность. Она со всей силы размахнулась и разбила стакан о его скалящиеся зубы.

Огорошенный и вмиг протрезвевший, он неловко дотронулся до разбитого рта. Комната наполнилась звоном рассыпавшихся по полу осколков стекла. У нее рука тоже была поранена, но боли она не чувствовала, а скованное тело сразу обрело живость. Люси быстро повернулась, решительно вышла из комнаты и в следующий миг распахнула входную дверь, встав на пороге освещенной прихожей. Ее трясло – должно быть, от холода. Блестящие глаза пылали нескрываемой яростью. Как ей показалось, ждала она долго. Над ее непокрытой головой мерцал газовый рожок. Потом раздалось шарканье, и Люси услышала, как Джо надевает пальто и шляпу. Медленно ступая, он вышел и взглянул на нее. Прижатый ко рту носовой платок почти скрывал лицо Джо, но в маленьких глазках застыло несвойственное ему, жалкое, подавленное выражение.

– Зачем ты это сделала? – хрипло пробурчал он из-под складок платка. – Могла бы просто сказать…

В ней не осталось и следа тревоги, но ей вдруг опротивело его грубое и глупое лицо.

– Уже оделся? – с язвительной холодностью спросила она.

– Я не собирался ничего такого делать, – пробормотал он плаксивым голосом.

Она молча смотрела на него. Потом отчетливо произнесла ледяным тоном:

– Я больше в тебе не нуждаюсь.

Джо уставился на нее и замер на несколько мгновений. Потом его глаза наполнились слезами, и, ни слова не говоря, он повернулся и тяжело зашагал по дорожке.

Когда он ушел, Люси вернулась в прихожую, захлопнула дверь, закрыла ее на засов и на миг в изнеможении прислонилась к ней. Теперь на нее навалилась невероятная слабость. Не облегчение она испытывала, а омерзение – ее просто тошнило от всего этого. Неожиданность, потрясение от возмутительного поведения Джо наполнили ее негодованием и отвращением. Даже плакать она не могла. Она распахнула настежь окно в прокуренной комнате, и туда хлынул холодный воздух. Люси почувствовала, как он овевает ее неподвижную фигуру. Большими потемневшими глазами всматривалась она в ночной мрак. Потом повернулась, и взгляд этих хмурых глаз, словно впитавших в себя мглу ночи, упал на стол, на остатки презренной трапезы, которую она приготовила. Ей стало стыдно от одного вида этих блюд. Она с таким рвением старалась угодить Джо! Вспомнив, как он обжирался, она скривила губы. Брат Фрэнка! Фрэнк был прав! Жизнь вдруг показалась ей лишенной всяческой морали.

Она опять глубоко задумалась и долго смотрела на умирающее пламя камина, потом поежилась, закрыла окно и отправилась спать. Но сон не шел.

Наконец ей удалось задремать, но почти сразу она очнулась и, вздрогнув, села в кровати. Она вдруг осознала губительные последствия своего непоправимого разрыва с Джо.

На следующий день Люси погасила долги по счетам – тем, что Джо с такой помпой обещал оплатить. В нравственном отношении она не считала себя обязанной сделать это, иначе вопрос давно был бы закрыт, но теперь это стало делом чести. Презирая себя за первоначальное малодушие, Люси ухватилась за эти обязательства и с горькой готовностью выполнила их. В результате у нее остался капитал менее сорока фунтов, но она не собиралась долго рассуждать о том, большая это или маленькая сумма. Низменные финансовые соображения ничего не значили по сравнению с ее оскорбленной гордостью.

В каком-то смысле сама оплата этих счетов успокоила ее уязвленные чувства. Она отстояла свое доброе имя, но временами терзалась воспоминаниями о том злосчастном визите Джо. Иногда безобразная сцена внезапно представала перед ее мысленным взором, и Люси замирала, бросая работу. Часто по ночам, охваченная тревожными раздумьями, она беспокойно ворочалась в постели. После одной такой ночи Люси решила сообщить Эдварду о поведении Джо. Негодующе сжав губы, она быстро описала в письме свою горчайшую обиду. Но затем задумчиво порвала листок и бросила клочки в камин. Нет, она не станет ронять свое достоинство. Самым действенным оружием будет молчание!

Тем не менее, несмотря на бодрый вид, Люси, случалось, теряла душевное равновесие. На следующей неделе дни тянулись ужасно долго, и в субботу, успев на поезд, отходящий в половине первого, Люси возвращалась домой усталой и подавленной. На платформе в Ардфиллане она заметила мисс Хокинг, одетую в костюм от портного, величавую и совершенно не обеспокоенную вокзальной суматохой. При виде человека, ожидающего ее, грустное личико Люси оживилось, и она воскликнула с нескрываемым удовольствием: