Купленные у аборигена дрова вопреки ожиданиям оказались сухими, как порох, и огонь занялся быстро. В мангале потрескивало пламя; едва слышно плескалась у берега вода; из-за кустов со стороны реки время от времени доносилось жужжание спиннинговой катушки — Чиж убивал время, перепахивая блесной не слишком богатые рыбой воды Москвы-реки.

Абзац заглянул в мангал, прикурил от тлеющей головешки и решил, что углей будет маловато для хорошего шашлыка. Он усмехнулся. Как будто нельзя провести полдня на природе, ничем не обжираясь! Конечно, шашлык — это не просто еда. Это своего рода ритуал, традиция… Но если следовать ритуалам, то к шашлыку полагалось бы присовокупить бутылочку, да не одну, коли уж на то пошло…

«Интересно, — подумал он, — а европейцы, американцы и вообще западные люди также любят ковыряться палочкой в собственном дерьме, как и мы? Это же свихнуться можно! Сначала человек недоволен собой, потому что много пьет, потом — потому что много ест, а в конце концов все равно приходит к выводу, что поесть вволю — не грех, лишь бы было что выпить. И опять недоволен собой, потому что видит, что все его издевательства над собственным организмом ни к чему не привели и выпить хочется по-прежнему и даже еще сильнее…»

Дверца машины была распахнута настежь, внутри вовсю голосили «Битлз»: магнитола закончила перематывать кассету и автоматически включилась на воспроизведение. Абзац возился с толстым суковатым поленом, раз за разом тюкая по нему неудобным туристским топориком и проклиная себя за то, что, выбирая дрова, проглядел этого Буратино. Топорик был легкий, земля мягкая, и полено вместо того, чтобы послушно развалиться надвое, всякий раз лишь зарывалось нижним концом в землю, выворачивая куски дерна. Абзац шипел сквозь зубы, чувствуя, что начинает по-настоящему злиться, и вдруг понял, что на поляне что-то изменилось.

Он высвободил застрявший в полене топор и осторожно поднял голову.

Серебристый «лендровер-дискавери» стоял прямо перед ним в каком-то десятке метров.

Это было так неожиданно, что Абзац невольно вздрогнул. Видимо, внедорожник подкрался на малых оборотах, в то время как он слушал музыку, пыхтел, матерился и тюкал топориком. Абзац вспомнил свои недавние рассуждения о том, что уж кто-кто, а он будет держать ухо востро и не даст застать себя врасплох, и едва сдержал невеселую улыбку.

Примерно на полпути между джипом и костром стояли двое: гориллоподобный Жора и его приятель в тупоносых ботинках. Это была та самая парочка, которая вместе с Хромым приходила к Абзацу в гости, так что задавать вопросы не было никакой необходимости. Жора с озабоченным видом скусывал ноготь на мизинце левой руки, держа в правой увесистую монтировку, а его приятель закуривал сигарету, с улыбкой глядя на Абзаца поверх сложенных лодочкой ладоней. Знакомый парабеллум был зажат у него под мышкой рукоятью вперед, как градусник.

— Поедешь с нами, — без предисловий сказал шелушащийся Жора. — С тобой хотят потолковать.

— Обязательно, — сказал Абзац, осторожно заводя левую руку за спину. Тип в тупоносых ботинках улыбнулся шире и положил ладонь на рукоятку парабеллума, не вынимая, впрочем, его из-под мышки. Абзац уронил левую руку вдоль тела: нечего было и надеяться выхватить пистолет из-за пояса, снять его с предохранителя, взвести курок и выстрелить раньше, чем приятель Жоры влепит ему пулю между глаз. — Хорошо, — повторил Абзац, снова пристраивая торчком упрямое полено. — Вот шашлычков отведаю, и поедем. Не пропадать же мясу! И потом, ребятки, я здесь не один, так что момент вы выбрали не самый удачный.

— Насчет твоего кореша у нас инструкции простые, — сказал Жора. Конь, займись.

Приятель Жоры, которого, как выяснилось, звали Конем, вытащил из-под мышки свой «градусник» и ловко крутанул его на указательном пальце. На его тяжеловатой физиономии изобразилось ленивое презрение.

— Козел ты, бля буду, — сообщил он Абзацу. — Я даже не думал, что ты такой козел.

— Почему же это я козел? — спросил Абзац, придерживая полено левой рукой, а правой занося для удара топор. — За «козла» ведь и ответить можно.

Разговаривать с этими отморозками было не о чем, но Абзац видел кое-что, чего пока что не видели они, и изо всех сил тянул время, выбирая удобный момент, поскольку второго шанса могло и не быть. Он понятия не имел, зачем понадобился Хромому, но в том, что его не ожидает ничего хорошего, можно было не сомневаться.

— Ты целку-то из себя не строй, — сказал Конь и снова крутанул на пальце парабеллум, как какой-нибудь сын прерий из голливудского вестерна.

Он все еще стоял боком к выходившему на реку проходу, и это было именно то, что требовалось в данный момент Абзацу. — «Почему» да «отчего»… Сам, что ли, не знаешь?

Он нацелился еще разок крутануть пистолет — видимо, он недавно освоил это нехитрое упражнение и до сих пор не наигрался, — и тут Абзац взмахнул топором. В точно рассчитанный момент топорище вырвалось из его ладони. Топор, кувыркаясь, полетел по прямой и с отвратительным хрустом вонзился Коню в физиономию. Удар пришелся слегка наискосок, так что середина лезвия глубоко вошла в переносицу. Конь рухнул навзничь, не издав ни звука.

Абзац вскочил, рванул из-за пояса «вальтер» и замер, глядя в дуло пистолета, неизвестно каким образом очутившегося в руках у Жоры. Расстояние было смешным: даже вооруженные кремневыми пугачами дуэлянты позапрошлого века стрелялись на дистанции вдвое большей, чем та, которая отделяла Абзаца от направленного ему в голову ствола. Жоре наверняка давно хотелось пристрелить Абзаца, и теперь ему представился великолепный случай осуществить свою мечту. Хромой, конечно, поворчит немного, но вынужден будет согласиться, что у Жоры не было иного выхода. И потом, спустить курок намного легче, чем, подвергая себя смертельной опасности, тащить через весь город непредсказуемого пленника…

Все эти мысли пронеслись в голове Абзаца со скоростью света, а в следующее мгновение что-то зажужжало, свистнуло, и сверкающая блесна с прочным, рассчитанным на крупную щуку, тройным крючком хищно впилась во внутреннюю сторону запястья сжимавшей пистолет руки.

Жора чисто рефлекторно нажал на спусковой крючок, но Чиж, уже некоторое время стоявший в тени кустов и с интересом наблюдавший за развитием событий, резко дернул спиннинг на себя, и пуля с коротким злым шорохом исчезла в листве. От рывка леска лопнула с глухим дребезжащим звоном. Жора взревел, как боевой слон царя Дария перед атакой, но все это уже не имело значения: Абзац, получив коротенькую передышку, спокойно, как в тире, навел «вальтер» в цель и спустил курок. Как раз в это мгновение Жора повернул голову к Чижу, и пуля пробила ему висок.

Абзац поставил пистолет на предохранитель, затолкал его за пояс и наклонился, отыскивая в траве гильзу. Чиж не спеша приблизился, деловито сматывая на катушку спиннинга оборванную леску. Он остановился возле Коня и присел над ним на корточки, склонив голову к плечу. Абзац покосился на него. Чиж разглядывал труп с торчавшим из середины разрубленного надвое лица топором без всякого выражения, словно перед ним был кусок холодной телятины.