– Мы можем обстреливать их со стен.

– Они слишком далеко, – возразил Зелд. – Стрелы не причинят им вреда.

– Можно совершать короткие вылазки.

– Слишком рискованно, – сказал Хурхас.

– Что ты предлагаешь?

Маг пощипал бороду, пожевал губу. Сказал задумчиво:

– Видимо, Назлух не предполагает, что на днях к нам подойдет подкрепление.

– Арастан и Третидор?

– Да.

– Но они не смогут к нам присоединиться. Дорога перекрыта людьми Назлуха.

– Все правильно… – Хурхас кивнул. – Поэтому мы вышлем навстречу дружинам Арастана и Третидора человека. Сейчас самое время это сделать, пока не улеглась пурга. У тебя есть люди, хорошо знающие местность?

– Конечно, – сказал Легорн. – Любой. Ведь они все родились здесь.

– Хорошо. Встретившись с Арастаном и Третидором, твой человек предупредит их об опасности и договорится о моменте нападения. Потом с новостями вернется сюда.

– А если не сможет? Если к тому моменту Назлух перекроет все дороги? Если пурга прекратится? А она наверняка прекратится! В ясную погоду пройти незамеченным практически невозможно. А ночами здесь полно волков. Слишком опасно. Слишком рискованно.

– У нас нет другого выхода

– Есть, – сказал Стас. Все повернулись к нему. – Есть, – повторил Стас. – Ему не обязательно возвращаться. Пусть он просто подаст сигнал. Скажем, разожжет большой костер где-нибудь в отдалении. С башни видно округу километров на тридцать. Ночью огонь будет хорошо заметен.

– Здорово придумал, – сказал Хурхас. – Так и порешим: костер в ночи – значит, атака утром, на восходе. Как только покажется край солнца, двинем войска. Мы ударим в лоб, а Третидор и Арастан неожиданно нападут сзади.

– А если ночью будет пурга? – спросил Легорн.

– Рано или поздно непогода прекратится.

– Скоро весна, – пробормотал Зелд, собирая грязную посуду. – Весна – самая неудачная пора для битв…

К ночи ветер улегся. Очистилось небо. Хурхас, Легорн и Зелд поднялись на крепостную стену и, спрятавшись за каменным зубцом, долго разглядывали заснеженную равнину.

Было холодно. В черном небе висела полная луна, похожая на головку сыра. Льдисто искрились холодные звезды. А под ними, словно отражения, мерцали сотни алых точек – на подступах к замку горели неприятельские костры.

– Надеюсь, с Теткуром ничего не случилось, – негромко сказал Легорн.

– Будем ждать, – отозвался Хурхас.

А тем временем Теткур, одетый в простую крестьянскую одежду, неказистую, но теплую, вошел в родное село. На мгновение он задержался возле своего дома. Тихонько отворил калитку, подошел к окнам. Привстав на цыпочки, он, затаив дыхание, заглянул в щель ставня, надеясь хоть что-то разглядеть. Но внутри было темно, все давно спали– мать, жена, дети. Он вздохнул, поддернул штаны, поправил топор за поясом и заторопился дальше – почти побежал, опасливо оглядываясь по сторонам. Яркая луна разрисовала снег синими тенями, было довольно светло, и Теткур надеялся, что волков, если они появятся, он заметит издалека и успеет забраться на одно из деревьев, которых росло вдоль дороги не так уж и много.

На околице он обернулся, отыскал взглядом свой дом, и ему показалось, что дверь приоткрыта, а в тени крыльца кто-то стоит, смотрит ему вслед.

Жена? Мать?

Он вновь вздохнул, поправил топор и побежал неуклюжей трусцой, увязая в снегу и озираясь по сторонам.

Далеко позади взвыл одинокий волк.

Пять дней прошло в ожидании.

Враг осадил замок. Противник держался на достаточном удалении, и стрелы, пущенные с крепостных стен, просто не долетали до позиций осаждающих. Иногда с гиканьем и жутким завыванием неслись к стенам замка конные варвары с размалеванными лицами. Выпускали на скаку несколько пылающих стрел и, рассыпавшись, тотчас отступали. Люди Легорна с нетерпением ждали этих вылазок, стоило им услышать крики, как они хватались за луки и, прячась за зубцами стен, осыпали стрелами атакующих. Троих дикарей удалось подстрелить. Не так мало, если учесть, что одежды варваров – крепкие шкуры с длинной густой шерстью – могли выдержать удар копья. Специальные попоны, укрепленные кожей, защищали невысоких лошадей. Да и время для набегов варвары выбирали такое, чтобы сильный ветер дул им в спины, подхватывая их стрелы и сбивая стрелы защитников замка.

Основные силы осаждающих перекрыли единственную санную дорогу, ведущую к замку. Днем и ночью в лагере Назлуха горели костры. Сотни людей жили прямо под открытым небом, возле огня. Они поочередно спали на деревянных настилах, ели приготовленную на кострах пищу, пили растопленный снег. Они не снимали доспехи, не выпускали из рук оружие – в любой момент они были готовы бросить все дела и в считанные минуты выстроиться в боевые порядки. Что неоднократно и происходило – Назлух несколько раз объявлял учебную тревогу, проверяя боеготовность своей армии. Он отлично понимал, что Хурхас не будет сидеть и ждать прихода Роя. Назлух знал, что рано или поздно маг пойдет на прорыв. Либо, воспользовавшись темнотой или непогодой, в какой-то момент попытается в одиночку улизнуть из осажденного замка, бросив своих товарищей. Поэтому Назлух устроил публичную казнь заснувшего патрульного. Поэтому Назлух несколько раз в сутки лично обходил оцепление и проверял посты. Поэтому он ежедневно сам инструктировал сотников.

Каждое утро из лагеря в ближайшие деревни уходил обоз. Специальный отряд собирал с крестьян продукты, дрова и сено для лошадей. Окрестные селения принадлежали Легорну, и Назлух видел в этом нечто забавное – верные слуги вынуждены кормить врага своего господина. Своим же людям Назлух настрого запретил отнимать у селян последнее и обходиться с ними жестоко. Он понимал, что взбунтовавшиеся крестьяне – хорошее подспорье Легорну и Хурхасу. Возможно, именно этого осажденные и дожидаются. Возможно, поэтому они не нападают, сидят в замке, ждут, когда недовольство крестьян поднимет их на борьбу с чужаками.

Назлух вместе с Гелидом и Димом жил в войлочном шатре. В таких же шатрах, по пять человек в каждом, обитали сотники. Раньше Гелид хотел как-то выделить свой шатер, разрисовать его, поставить вымпел, но Назлух запретил это делать, объяснив, что противник не должен знать, где находится командование. Иначе однажды ночью можно проснуться оттого, что кто-то приставит к твоему горлу нож. Гелид, поразмыслив, неохотно согласился, хотя Назлух видел, что его полководец готов рискнуть, лишь бы отделить себя от касты подчиненных…

А в осажденном замке каждый вечер ждали сигнала от Теткура. Простые воины не знали, что означает ожидаемый знак. Их не посвятили в это, поскольку существовала вероятность предательства. Но, чтобы заинтересовать бойцов, Легорн прилюдно пообещал премию в размере годичного жалованья тому, кто первым увидит далекий огонь. И патрульные воины на крепостных стенах каждую ночь высматривали сигнал, а кто-то даже, сдав дежурство, вместо отдыха поднимался на башню, надеясь заработать награду. Но пока на заснеженной равнине светились только костры в лагере противника да тусклые окна далеких изб.