– Они так же слепы, как и мы, – сказал Легорн. – И у нас есть преимущество.

– Какое? – поинтересовался Джош.

– Мы в крепости. Ее не так легко взять, даже если у них в три раза больше людей, чем у нас.

– Они не будут атаковать, – сказал Хурхас, качая головой.

– Почему?

– А зачем? Его цель – помешать мне. А для этого не обязательно меня убивать. Назлух просто будет держать нас здесь до тех пор, пока Рой не вторгнется в мир. И тогда мы уже ничего не сможем поделать.

– Плохо, – сказал Легорн. – Значит…

– Значит, нам надо будет прорываться.

– Вы торопитесь, – подал голос старый Зедц. – Вы еще ничего не знаете, а уже строите планы.

– Действительно, – сказал Легорн. – Может, все не так плохо?

– Назлух здесь, – невесело усмехнулся Хурхас. – Что может быть хуже? – Маг помолчал, потом повернулся к Стасу и неожиданно попросил:

– Спой.

– Спеть? Сейчас? – Стас удивился.

– Да. А ты, Зелд, принеси нам пива и чего-нибудь перекусить. Мы еще не завтракали.

– Но как же… – начал было Легорн, но Хурхас не дал ему договорить:

– Что мы можем сейчас? Ничего. Так почему бы не поесть, пока не развиднеется?

– Действительно, – сказал Джош. – Я изрядно проголодался.

Зелд, удовлетворенно кивнув, ушел. Следом за ним вышел и Стас. Он уже немного ориентировался в гулких коридорах среди множества дверей и свою комнату нашел сразу. Взяв гитару, он вернулся к товарищам.

– Сыграй, – сказал Хурхас.

И Стас ударил по струнам, запел, пытаясь голосом и рваным аккомпанементом передать чувство тревоги:

Прыг, ласточка, прыг, по белой стене…

Тихо пришел Зелд, бесшумно поставил тяжелый поднос на стол, но никто не обратил внимания на еду. Все слушали песню.

Прыг, ласточка, прыг, а дело к войне…

И только когда Стас замолчал, Хурхас вздохнул и потянулся к широкому блюду, накрытому деревянной крышкой. Джош приложился к огромной пивной кружке, одной на всех, отхлебнул порядочно, утер губы. Легорн отставил меч, взял ломоть хлеба.

Стас есть не хотел. Как-то неспокойно ему было. Немного выждав, он вновь тронул струны. В холодной зале средневекового замка, под сводами высокого каменного

потолка зазвучала мелодия, когда-то поднимавшая страну, великий народ на великую войну, на смертный бой. Стас не пел. Просто играл, сперва негромко, потом все сильней ударяя по струнам. И яростные аккорды впитывали стены, и слушатели застыли, забыв о еде.

Одинокая акустическая гитара – не фортепиано, не орган – сейчас звучала так, что, казалось, весь замок внимает ей. И Стас подумал, что Сила этого мира проявляется не только в магии и способности понимать незнакомую речь. Сила что-то делает со звуком, с музыкой. И значит, барды– тоже маги. Как Хурхас, как Назлух…

Хлопнула дверь, сквозняк рванулся внутрь, хлестнул людей по лицам. В комнату вбежали три воина, впереди Теткур. Они остановились в середине залы.

Стас прекратил играть.

– Что? – Встревоженный Легорн поднялся. Он не выпускал из рук меч.

Теткур сделан два шага, отрапортовал:

– Один человек ранен.

– Кто? Когда?

– Траен из сотни Устака. Только что.

– Как?

Теткур вытянул руку. На ладони лежала короткая стрела с черным оперением и тяжелым треугольным наконечником, похожим на клык.

– С той стороны, – сказал он. – Это не наша стрела. Хурхас выбрался из-за стола, подошел к воину, взял стрелу, внимательно ее осмотрел. Сказал:

– Я видел такие совсем недавно. У немых дикарей, атаковавших нас недалеко от замка. Я сразу заподозрил, что они служат Назлуху.

– Мы в осаде, – сказал Легорн.

– И до сих пор не видели врага.

– Пурга. – Теткур пожал плечами, показывая, что ничего не может поделать с непогодой.

– Пошлите разведчиков, – предложил Джош.

– Двое наших уже вышли за стену. И не вернулись.

– Ладно, Теткур. Возвращайся на пост. – Легорн слегка кивнул. – Если что-то случится, немедленно сообщай.

– Да…

Когда воины ушли, Хурхас обвел взглядом хмурые лица товарищей и подытожил:

– У нас уже есть жертвы.

– Двое пропавших без вести и один раненый, – уточнил Легорн.

– И тысяча слепых, – заметил Джош, криво усмехаясь.

Потом они долго сидели, негромко разговаривая, слушая непогоду. Стас, отложив гитару, молчал, в беседу не вмешивался. Напротив дремал Рудгер. Задумчивый Джош вертел в руках кухонный нож, играл острым лезвием. Легорн недовольно косился в его сторону – не нравился ему этот чужак.

После полудня ветер вроде бы стал стихать.

– Пойду огляжусь, – сказал Хурхас, поднимаясь.

– Я с тобой, – тотчас откликнулся Легорн.

Стас вспомнил стрелу с клыком-наконечником, посмотрел в залепленное снегом окно и решил никуда не ходить.

– Ты останься, – сказал ему маг, и Стас кивнул. – Мы скоро вернемся.

Легорн накинул плащ, подбитый мехом, подхватил меч и направился к дверям. Старый Зелд последовал за ним. Хлопнула дверь, стихли шаги, и в комнате установилась тишина. Джош все игрался с ножом, Стас молча следил за его руками, Рудгер спал.

Через несколько минут стрелку наскучила забава, он отложил нож и глянул Стасу в лицо.

– Кто ты? – спросил Джош.

Стас, не зная, что на это ответить, пожал плечами.

Стрелок отвел взгляд и признался:

– Когда ты играешь, со мной что-то происходит. Что-то… – Он помолчал. – Я не знаю… не могу объяснить… Словно кто-то ворочает во мне лопатой, перемешивает внутренности. Становится так неспокойно, неуютно. Но хорошо…

Они помолчали.

Чтобы чем-то себя занять, Стас взял гитару. Джош, отвернувшись к окну, слушал тихие переборы, вплетающиеся в шум ветра.

– А кто ты? – спросил Стас.

– Я… – Джош на мгновение повернулся к нему, блеснули холодные глаза. – Я… убийца…

Стас выдержал паузу. Заметил негромко, словно говорил с собой:

– Здесь все убийцы… И Хурхас, и Легорн, и Зелд. Каждый убивал.

– Они воины, – не согласился Джош.

– Ты тоже.

– Нет. Я убийца. Знаешь, в чем разница?

– Нет.

– Ты сам убивал когда-нибудь?

– Я? Нет.

– Почему?

Стас надолго задумался, пытаясь найти ответ на этот вроде бы простой вопрос. Джош ждал.