Жизнь — это выбор.

Я знала, каким должен быть мой выбор — тот же самый, который я сделала шесть лет назад. Джессика была моей семьей. Ее спасение должно было быть на первом месте. После этого все пойдет наперекосяк. Это еще мягко сказано.

Я подумала, не позвонить ли Нейту. Я подумала о том, чтобы рассказать Ризу. Я думала о том, чтобы поехать в Калифорнию с пистолетом и стрелять в людей, пока они не вернут мне мою маленькую девочку.

В конце концов, я решила сделать то, что он мне сказал, потому что на карту была поставлена жизнь Джессики. Конец истории. Не было ничего, что бы я не сделала, чтобы спасти ее. Я бы умоляла, брала взаймы, крала, убивала… Я бы сделала каждому из этих мужчин лучший минет, который у них когда-либо был, если бы думала, что это что-то изменит.

Но им нужна была не я — им нужны были бумаги Риза, и я нашла бы их, даже если это убьет меня. Я сделаю это, потому что я была матерью Джессики. Единственная настоящая мать, которая у нее когда-либо была. Мать твою, Эмбер. Отправляйся в ад. Я стала матерью Джесси пройдя нелегкий путь, баюкая ее крошечное тельце в своих объятиях в отделении интенсивной терапии, держа ее, когда она плакала после того, как ее первый парень бросил ее. Вытаскивала ее из клуба Риперов посреди ночи.

Джессика была занозой в моей заднице, и она много чего натворила, но это? В этот раз все происходило из-за Эмбер.

Помимо этого, первого приступа непроизвольной боли, я отказывалась позволять себе горевать о ней. Этой сучке повезло, что она уже была мертва, и это гребаная правда.

Поскольку жизнь сюрреалистична, мне все равно пришлось работать в тот день, иначе у людей возникли бы подозрения. Это казалось хорошей идеей. Нет ничего лучше тяжелого, физического труда, чтобы очистить свой разум. У одного из членов моей команды был выходной, поэтому я занялась уборкой офиса местного юриста в центре города. К сожалению, это был не тот убийца, который работал на клуб. Готова поспорить, что в офисе этого парня были много разных интересных бумаг, которые могли бы помочь Джессике выиграть немного времени.

В тот вечер мы также делали уборку в ломбарде.

Обычно Болт находился в подсобке — насколько я могла судить, половину времени он спал на раскладушке в кладовой. Я полагала, что он просто ночует там из удобства, но, судя по нашему разговору в торговом центре, Мэггс выгнала его. В тот вечер его не было в подсобке, но я решила, что было бы глупо врываться в его кабинет и искать бумаги. Все помещение наверняка было напичкано камерами — это был ломбард, ради Бога, а значит, там было полно ценного, портативного товара. Настоящий вопрос заключался не в том, были ли там камеры, а в том, будут ли они по-прежнему работать, если отключат электричество.

Есть над чем подумать, потому что, если я облажаюсь, они отрежут еще один кусок Джессики. Риз попросил меня вернуться в Оружейную в тот же вечер после того, как я закончу свою работу, но, к счастью, я закончила только после десяти. Это означало, что я не лгала, когда сказала ему, что слишком устала. Вместо этого я поехала к нему домой, задумчиво поглаживая пальцами черный смартфон. Если мне повезет, у меня будет почти вся ночь на поиски. У меня и в мыслях никогда не было, что он будет дома в ближайшее время — возможно, он даже заночует в Оружейной. Боже, я так надеялась на это. Я не была уверена, что смогу посмотреть ему в лицо, ничего не выдав.

Прошлой ночью мы спали на диване, на том самом диване, где…

Черт. Если он спал в Оружейной, с кем бы он спал? Могу ли я действительно доверять ему, что он не изменяет мне, когда вокруг постоянно крутится столько готовых, доступных женщин? Волна ревности накрыла меня, но я подавила ее, потому что это было чертовски безумно. Я делала все, чтобы предать его и людей, которых он любил больше всего, ради злого незнакомца, которому нравилось отрезать пальцы молодым женщинам.

Насколько я могла судить, это перевешивало ревность к подружке.

Боже, я буду скучать по нему...

Если мы оба переживем это, мне повезет, если он не убьет меня сам. И это не пустые опасения. До меня доходили слухи — знала, на что способны Риперы. Но я также слышала, что они не убивают тех, кто этого не заслуживает. К сожалению, с их точки зрения, я, вероятно, заслужу это. В этом они точно не ошибутся.

Хреново быть на моем месте.

Когда я въехала на подъездную дорожку, в доме Хейса горел свет, а перед входом были припаркованы два байка. Один выглядел знакомым. Другой я никогда раньше не видела. Ни один из них не принадлежал Ризу. Я вошла в парадную дверь и обнаружила Мелани, сидящую рядом с Пэйнтером, его рука свободно лежала на спинке дивана у нее на плечах. Она была закутана в одеяло, и видны были только ее глаза. Они были прикованы к экрану телевизора, где мужчина с бензопилой собирался отрезать женщине руку. Желчь подступила к горлу, и я схватилась за дверной косяк для поддержки. Другой молодой человек откинулся на спинку кресла, небрежно положив ноги на край журнального столика. У него были короткие темные волосы, густая щетина и такие холодные и мертвые глаза, что он мог бы держать бензопилу. В тусклом свете было трудно разглядеть, но казалось, что татуировки полностью покрывали его руки. Красивый и пугающий — очень опасный парень, решила я.

Пэйнтер поставил фильм на паузу, медленно вставая. Я переводила взгляд с него на Мелани, качая головой. Не могла поверить, что повелась на его дерьмо — видимо, сегодня был Международный день «Поимей Лондон Армстронг».

— Лондон, — тихо сказал он.

— Пэйнтер, — ответила я, гадая, не начинаем ли мы какое-то противостояние. Наверное, да, потому что он обещал держаться от нее подальше, но вот он здесь. Хотя, по правде говоря, за последние двенадцать часов мой взгляд на этот вопрос изменился, ведь я видела, как Джессике отрезали палец. Почему-то добродетель Мелани казалась не такой важной по сравнению с этим.

— Поговорим на кухне, — сказал он мне, а затем подбородком указал на страшного молодого человека. — Это Пак. Он проспект «Серебряных