Когда большевики приблизились в Омску, белое правительство заявило, что город сдан не будет. Правда, те, кто был поинформированнее, уже либо сбежали, либо паковали чемоданы. 10 ноября 1919 г. Совет министров погрузился в эшелон. Забавно — Омское правительство продержалось почти ровно один год…

Колчак уехал двумя днями позже. Поначалу он двигался вместе с войсками, но позже отделился от них, отправившись с несколькими эшелонами и золотым запасом в Иркутск (этот город объявили новой столицей). К армии он уже не имел никакого отношения.

После отбытия правительства и адмирала в Омске началось то, с чем мы еще неоднократно будем сталкиваться, — бардак под названием «эвакуация». То есть мероприятие, проходящее под девизом: «Спасайся, кто может!»

По воспоминаниям очевидцев, зрелище было гнусное. Большое и малое начальство вывозило свое барахло — а у белых воровали вагонами. При приближении большевиков все ворованное добро пытались перегнать на восток. Железнодорожники на этом имели свой гешефт, пропуская нужные составы за взятку.

В итоге на восток двигались две колонны. Одна — это были эшелоны, сплошь забившие Транссибирскую магистраль и передвигавшиеся со скоростью параличной черепахи. Параллельно с ними шли армейские пешие колонны.

Большевики были тоже измотаны — так что не особо рвались воевать. Все ограничивалось наскоками на арьергарды и действиями партизан. Да и двигались белые очень быстро, по принципу: «Кто отстал — мы не виноваты».

«Численность войск никому известна не была, наугад ее принимали в 60 тысяч человек; на самом деле едва ли было и 30 тысяч, по крайней мере, до Забайкалья дошло только 12 тысяч, да столько же примерно осталось добровольно под Красноярском, итого около 25 тысяч, которых, однако, отнюдь нельзя было назвать "солдатами". Мужики, ехавшие на санях по два-три человека, хотя и имели при себе винтовки, но пользоваться ими готовы были не вылезая из саней. Покинуть сани никто не хотел ни при каких обстоятельствах — каждый знал, что сойдешь — дожидаться не станут и бросят на произвол. Такова была психология "едущих".Я испытал ее на себе: ночью подо мною свалилась лошадь и придавила меня в сугроб; мимо проехали сотни саней с солдатами, и ни один на крики о помощи не отозвался, а некоторые отвечали "нам не до тебя"; полчаса бился, пока удалось выбраться из-под лошади, а затем поднять и ее. Орудий не было вовсе, пулеметов тоже, за исключением двух-трех, сохранившихся у воткинцев.

Из Красноярска, для преграждения нашего пути, была выслана полурота пехоты[87]с пулеметами, которая заняла высоты к северо-западу от города верстах в трех от него. На противоположном плато собралось несколько тысяч саней с сидящей на них нашей "армией". Тут же верхом Каппель и с ним несколько всадников. Прогнать красноармейскую полуроту можно было обходом влево и ударом в лоб. Однако ни один солдат из саней выходить не пожелал. Тогда посылается рота офицерской школы, она открывает огонь вне действительности выстрела, красные, конечно, из-под такого огня не уходят и тоже продолжают палить в воздух. "Противники" замирают друг против друга до темноты, и ночью все, кто хотел, свободно прошли в обход Красноярска и даже через самый город».

(Д. Филантьев, помощник Колчака по снабжению)

После Красноярска Каппель решил идти дальше в стороне от населенных пунктов, где белых так неласково встречали. Он свернул с дороги и двинулся по реке Кан, по совершенно безлюдным местам. Идти пришлось 110 километров по льду, среди сплошной непроходимой тайги.

«Одно время мы попали в критическое положение, когда в конце пути наткнулись на горячий источник, бежавший поверх льда и обращавший его в кашу. Вереницы саней сгрудились у этого препятствия, так как лошади по размокшему льду не вытягивали, а обойти его не было возможности из-за отвесных берегов. Боялись, что лед рухнет под тяжестью такого количества саней и лошадей, но все обошлось благополучно, перебрались поодиночке, вылезая из саней. Промокшие валенки немедленно покрывались ледяной корой. Чтобы избегнуть воспаления легких, последние за рекою 10 верст пришлось идти пешком в пудовых валенках. На этом переходе Каппель схватил рожистое воспаление ноги и затем легких и вскоре скончался. Умерших во время перехода тифозных складывали прямо на лед и ехали дальше. Сколько их было, никто не знает, да этим и не интересовались, к смертям привыкли».

(Д. Филантьев)

После Кап пел я командование взял генерал-майор (и полковник чехословацкой армии) С. Н. Войцеховский. Остатки белой армии сумели оторваться от красных и выйти к Иркутску.

К тому времени от Колчака отвернулись даже многие сторонники. При аресте адмирала среди его бумаг была найдена вырезка из «Шанхайской газеты» от 11 октября 1919 года — уж явно не большевистское издание. Это была статья под названием «Нанятый патриотизм», подписанная псевдонимом В. К. Там говорилось:

«Господин Колчак иностранным вмешательством произведен из адмиралов в правители России. Это до того перестало быть полишенелевым секретом, что в заинтересованной в русском вопросе иностранной печати, с одной стороны, приводятся данные о стоимости этого "дела", а с другой — соображения о том, не пора ли нанять для него какое-либо другое лицо…»

Отвернулись от него и чехи. Еще в Омске чешские лидеры Б. Павла и В. Гирса опубликовали меморандум. Тоже интересный.

«Охраняя железную дорогу и поддерживая в стране порядок, войско наше вынуждено сохранять то состояние полного произвола и беззакония, которые здесь воцарилось. Под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир…»

Тем временем в Иркутске, на нелегальном заседании представителей Всесибирского краевого комитета эсеров, Бюро сибирской организации меньшевиков, Центрального комитета объединений трудового крестьянства Сибири и Земского политического бюро был создан так называемый «Политцентр», который претендовал на то, чтобы тоже порулить.

Интересно повели себя и французы. Генерал Жанен еще в Омске предлагал адмиралу взять золото под свою охрану и гарантию и вывезти его на восток. Адмирал на это предложение отвечал: «Я лучше передам его большевикам, чем вам. Союзникам я не верю».

Правительство тоже хотело поискать себе другого главного. На станцию Тайга навстречу Колчаку прибыл новый председатель совета министров сибирского правительства В. Н. Пепеляев и предъявил ему ультиматум об отречении. Как доказательство того, что ультиматум — не пустая болтовня, станция была занята войсками 1-й армии, которой командовал брат премьера. Правда, потом они как-то договорились — но именно тогда Колчак оставил войска и двинулся в Иркутск, назначив главнокомандующим генерала Каппеля.